Ковбой с Манхеттена

Выводя машину по аллее, ведущей к дороге, я задал себе вопрос относительно Ромнея. По первому впечатлению он мне показался порядочным человеком. Но я вспомнил множество других парней, которые на первый взгляд тоже казались порядочными, например, Синяя Борода или Ландрю.

Тонсвилль — хорошенький городок, окруженный холмами, улицы широки, окаймлены деревьями, и дома в колониальном стиле часто окружены крытой галереей.

Я применяю безошибочную теорию, согласно которой самый быстрый способ получить сведения в чужом городе — поставить машину возле ближайшего бара. Первый парень, которого я остановил, чтобы спросить у него, где я могу найти бар, посмотрел на меня глазами жареного мерлана.

— Бар? Что это такое?

Теперь уже я посмотрел на него, выпучив глаза.

Мне посчастливилось больше, когда я остановил второго туземца.

— Держу пари, что вы янки, — сказал он со снисходительной улыбкой.

— Совершенно верно, — осторожно ответил я. — Не хотите ли вы сказать мне: «Убирайтесь домой!»

С минуту он молча рассматривал меня, затем ответил:

— Вы знаете, как называется вот эта лужа, которую вы видите?

— Конечно, — ответил я, довольный собой. — Коралловое море.

— Прекрасно! В таком случае я не скажу вам «Убирайтесь домой»! Вы — единственный янки, который знает это название.

Затем он отвечает на мой первый вопрос.

— Здесь не говорят «бар», здесь это называется отелем, а в отеле всегда есть зал с буфетом, где можно выпить, но вне отеля вы нигде не найдете стойки.

— Не можете ли вы указать мне дорогу к ближайшему отелю, и что скажете, если предложу вам выпить?

— Я скажу, что эта прекрасная идея.

Когда мы проникли в бар отеля, сначала у меня возникло впечатление, что мы ошиблись адресом и попали в телевизионную студию. Громадный зал, в котором можно разместить кавалерийский полк. Ни одного сиденья. За гигантской стойкой, которая тянется от одного края зала до другого, лихорадочно мечутся две утомленные женщины. Клиенты толпятся перед стойкой компактной массой в двенадцать рядов, пьют, курят и разговаривают.

— Я знаю здешних служащих, — сообщил мне новый товарищ. — Я попробую что-нибудь добыть. Чего вы желаете, янки?

— Для меня мартини.

— Что?

Я быстро осведомился:

— А что будете вы?

— Шоопер.

— О! — я слабо улыбаюсь. — Должно быть, недурно. А что это такое?

— Пиво. — Он посмотрел на меня, как на слабоумного. — Не говорите, что вы еще не пробовали наше пиво.

— Я только вчера приехал.

— Это настоящее пиво, а не кошачья моча, которую подают у вас, — любезно объяснил он. — Вот увидите. Два пива!

Затем он глубоко вздохнул и нырнул в толпу, находящуюся между ним и прилавком. Я отвернулся, чтобы не видеть, как человека в расцвете лет разорвут на куски у меня на глазах. Через полминуты я услышал его голос: «Вот и я!» и увидел моего приятеля с двумя громадными кружками пива.

— Вот и шоопер, — сказал он, всовывая одну из них мне в руку. — За ваше здоровье!

Что касается пива, он был прав: никогда в жизни не пил я такого хорошего. За третьей порцией я окончательно согласился с ним, что у нас вместо пива подают кошачью мочу и потребуется много времени, чтобы наши пивовары научились доводить алкоголь до двенадцати градусов, как в Австралии.

Моего нового приятеля зовут Кларенс, но он попросил называть его Кларри. Так как он ростом почти два метра и весит сто килограммов, я не чувствую охоты спорить с ним. Он участвовал в войне в Новой Гвинее, был резчиком сахарного тростника, работал в ранчо на севере, и вот уже пять лет водит сторожевое судно между Тонсвиллем и одним из самых больших островов, ставшим значительным центром туризма.

Я перевожу разговор на акул, и оказывается, что Кларри знает об этих животных. Один профессор Мельбурнского университета отдыхал на острове в прошлом году, и Кларри много раз возил его на прогулку, чтобы показать акул на практике, а профессор делился с ним своими теоретическими познаниями.

— Самый опасный — морской тигр, — поучал меня Кларенс, — и именно в окрестностях Тонсвилля вы имеете больше шансов встретиться с ним.

— Набрасывается ли он ночью?

— Им все равно когда, Денни! Чем теплее вода, тем их больше, а летом с ноября по январь они подходят совсем близко к берегу.

Я спрашивал себя, не помутило ли ему пиво мозги, когда вспомнил, что нахожусь в южном полушарии и в настоящее время хожу головой вниз. От этого у меня появилось легкое головокружение, а может быть, и от пива.

Я с безразличным видом спросил его:

— Слышали ли вы о женщине, которую несколько дней тому назад сожрала акула? После того как ее яхта наткнулась на риф?

— Еще бы! Весь город ни о чем другом не говорит с тех пор, как это случилось. Ах, да! Ведь они были янки, как и вы! Вы случайно не знакомы с ней?

— Я однажды видел ее в Нью-Йорке.

— Сочувствую, Денни. — Он покачал головой. — Вот чего надеюсь никогда не увидеть и не услышать…

— Услышать?