Ковалевская

Анна Васильевна переживала все события так же, как ее муж. Она сообщила сестре, что Жаклар ждет с нетерпением точных известий от своих друзей о настроении умов в Париже и опасается, что в случае поражения Наполеона «прощай на несколько лет революция и придется, пожалуй, раскаяться, что упустили такой случай, когда Париж был свободен от войск». Жаклар и Анюта решили ехать в Париж, несмотря на опасности, которые для Жаклара могли еще увеличиться вследствие военного положения и тяготевшего над ним приговора по прежним делам. «Но перед настоящими обстоятельствами нельзя оставаться в бездействии, — пишет Анна Васильевна, — и недостаток в людях с головою и решимостью слишком ощутителен, чтобы думать о спасении своей кожи… Я вовсе не делаю себе иллюзий относительно всех трудностей. Условия для хорошего и прочного водворения республики очень плохи. Безденежье, поражение и неприятель на границе, а может быть и под самым Парижем — все это не очень благоприятствует «социальному» движению… Но тем необходимее для республиканцев не быть в одиночку, и каждый порядочный человек может быть теперь полезен.

Ковалевские, с своей стороны, радовались перспективе падения императорского Парижа. В конце августа Владимир Онуфриевич сообщал брату о занятиях своих и Софьи Васильевны, об их жизни, интересовался политическими новостями вообще: «Где мы будем зимою, аллах ведает; ведь еще неизвестно, будут ли семестры. Пожалуй, война затянется, потому что французы едва ли уступят Альзас, чего требуют подлецы пруссаки. Я молюсь за одно: чтоб пруссаки побили французов так, чтоб те прогнали Наполеона, а затем республиканские войска уничтожили бы пруссаков». Анна Васильевна жила революционными событиями. В конце августа она сообщала сестре, что решила написать отцу всю правду о своих отношениях с Жакларом, даже рассказать ему о политическом положении мужа, который, во всяком случае, сумеет обеспечить ее в материальном отношении.

Указывая Софье Васильевне, что при создавшихся обстоятельствах «безрассудно, да и бесполезно» для Ковалевских ехать в город, которому предстоит через несколько дней выдержать осаду, Анна Васильевна полагает, что и самый въезд туда невозможен для них. «Едва ли впустят туда иностранцев; теперь только о том и заботятся, как бы избавиться от лишних и бесполезных жителей. Лучшее для вас — это оставаться до поры до времени в Лондоне». Что касается ее и Жаклара, то они жалеют о необходимости отложить свою поездку в Париж «в долгий ящик». «Нам пришлось, — пишет Анна Васильевна, — увидаться здесь с разными парижанами, только что приехавшими оттуда, и все в один голос утверждают, что кроме апатии или безалаберного, искусственно поддерживаемого энтузиазма к Трошю (генерал, диктатор Парижа, по низложении Наполеона — глава временного, буржуазного правительства и предатель рабочих. — С. Ш.), Париж не представляет ничего, могущего дать пищу деятельности революционной партии».

Пока развертываются события, Жаклары волнуются из-за бытовых мелочей. «Не могу тебе сказать, до какой степени мне ощутительна невысылка моих бумаг, — пишет Анна сестре, — на днях я написала письмо матери, а Жаклар написал отцу. Неужели и это не подействует?»

Наконец, в сентябре Жаклары собрались в Париж: известие о сдаче Наполеона (2 сентября) в плен придало им решимости. Анюта понимает, какими опасностями эта поездка грозит революционерам: «Но делать нечего, когда человек хочет, чтобы его убеждения и поступки были приняты за известное дело, он должен рисковать собою». Если бы даже Анюта могла своим влиянием удержать Жаклара, то ни за что на решилась бы употребить его. А ее «страшно как интересует то, что происходит в настоящую минуту» в Париже.

Жаклары поехали в Париж через Лион, где при них была провозглашена республика. Виктор Жаклар выступал там на собраниях, был выбран народным комиссаром для сношений с комитетом общественного спасения; наконец, в качестве члена делегации от Лиона к правительству национальной обороны, отправился в Париж и остался там. Анна Васильевна целиком вошла в политическую жизнь осажденного города, и судьба ее сильно беспокоила Ковалевских, так как в Лондон не доходили известия из Парижа. Из прусского лагеря сообщали, что в Париже была сильная перестрелка и канонада. «Мы боимся, — пишет Владимир Онуфриевич брату, — не попробовали ли красные стать во главе». И добавляет:, «Если, действительно, только красная республика может разбудить энтузиазм в народе, то и такая попытка может быть оправдана!!»

Софья Васильевна хочет вместо Парижа отправиться в Берлин, и научные занятия Ковалевского требуют ряда поездок. Ждут только вестей из Парижа: может быть придется ехать туда выручать Анюту.