КОСМОХАОС. Спасённый

Хален повторил вопрос. Вокруг воздух не такой, как на его планете. Он помнил порывы истинной питательной эссенции лишь в детстве, всю остальную жизнь провел в космосе и на космической базе сектора. Даже на попутных планетах он ощущал себя не в своей тарелке. Арцен услышал свое эхо. И оно странным образом продолжалось через щели в корабле. Пилот летел и останавливался, прислушивался к стуку. За стенами корабля он слышал пустой космический вой. И те краски туманностей, которые он своими глаза никогда не видел и не увидит. Арцен поправил костюм Ордена Космического Перерождения. Он чистый мрак в связи с темно-синим, а красный знак идет у левого рукава и зовет к захвату. Всех зовет к Захвату. Только Арцен ничего не поделает с желанием, которое на протяжении общепринятых годов вбивали в каждого из Захватчиков. Теперь, чтоб спастись, ему стоило предпринимать определенные меры. В космической машине ничего не было невозможного, как и в технологическом прогрессе галактики.

Арцен подлетел ближе к системе управления. Это вытянутый у кресла с ремнями блок. На нем мириады различных кнопок, под ним болтаются непочиненные провода, пустуют глазницы навигации, радара, показателей качества обслуживания

корабля. Рычаги выдвинуты или вперед, или назад, к выключенному экрану. В прочем, лилась темнота, и даже красный оттенок тревоги полностью ушел в качающий мрак. Но Арцен видел систему управления. Над ней на металлическую опору подвешен продолговатый экран, в узких гранях монитора плещутся оставшиеся искры. Корабль жил, но пока отдыхал.

Пилот корабля вздохнул. Ему было сложнее выживать здесь, в этих стенах. В этом серебре, изящество которых замкнуло почти навсегда рядового. Он один потерян в космосе, про него не вспомнят, это точно. Таких как он – тысячи, миллионы в одном только секторе. Таких секторов тоже тысячи, миллионы в одной только паутине Ордена Космического Перерождения. Он среди сотни, тысяч, миллион галактик, которые пока рано покорять и прижимать вплотную. Таких галактик во Вселенной, которая жмет и жмет звезды, планеты и кластеры, черные дыры и прочее, неисчислимое множество. Пора выбираться!

Арцен ударил кулаком по блоку управления. Он уже позабыл в этой темноте, как выглядит его корабль. Сенсорной карты корабля и его вентиляции не было видно. А сколько комнат было внутри? Пора и это вспоминать. Пока он не ступит в воздух салона звездолета, он будет обречен на верную смерть среди удивительного космического гула. На жалкую секунду рубка залилась слепым оттенком света. Вовсе через вторую жалкую секунду безжалостного времени все пропало. Арцен застучал в унисон со своим сердцем. Его душа билась в поисках спасения, и до нее дослушался пилот. Арцен стучал еще несколько раз. Вот, секунда питания лампочек показалась обреченной. Рядовой моргнул в ожидании того, что темнота вновь обретет высшее значение в корабле. Арцен бил по кнопкам, затрагивал невидимые глазу рычаги, темные окантовки немного прояснялись. Наконец, все пошло по делу. Недовольными кликами видные лампочки сверху зажглись, но, казалось бы, оставались пустыми безделушками. Только разочаровался Арцен, как ему в глаза ударил свет. Слабый, но такой сильный… Брюзжащие оранжевые ноты остановились в корабле, рубка стала вновь живой.

Лампочки сверху были единственными. Пилот ударил по кнопкам. Он видел теперь те, которые знал и мог ударить по ним, зная значения. После чумы сектора он не вылетал так давно, и лишь верный своей присяге пилот заведет корабль за считанные секунды. К сожалению, Арцену понадобились не только минуты, но и часы, подходящие к общепринятому космическому дню. Стенные втянутые панели синеватого освещения вонзили в корабль надежду, провернули ее. Они будто питались известным на весь Треугольник топливом-криттом. Все также корабль оставался ненадежным в грани темноты и света, но лучше, чем ничего. Корабль остался все равно сломленным ровным счетом, как и его формальный хозяин. К счастью, к первому для Арцена счастью, он видел систему управления кнопок, рычагов и навигационных панелей, мог ориентироваться в пространстве.