Космогон

Зверя терзала обида: «За что меня так?» Голова высвободилась, но застряли плечи. Правому было холодно, левому – жарко, болела шея, спина. А дом упорно выталкивал зверя туда, где холодно, непривычно, где нет тёплых вод, где страшные громкие звуки.

* * *

«Раньше звучали глуше, – отметил Чистильщик. – Это потому что в жидкости. Он жил в водной среде, а теперь его выгоняют в газовую? Или его решили выплюнуть? Где он вообще находится? Звуки снаружи странные, так я кричал, когда охотился на птаха… То есть не я, а носитель. Он задыхается?»

* * *

Зверь почувствовал себя свободнее, но это его не обрадовало. Было очень холодно, а главное – мутилось в голове от духоты, хотелось…

Зверь напрягся, извиваясь, выбросил изо рта фонтан жидкости. Вместо неё холодная струя хлынула в горло. Не жидкость, что-то другое. Зверь с рёвом вытолкнул её обратно и схватил ртом новую порцию холода. Тёплые воды исчезли, не было и мягких стен дома.

«Изгнали!» – подумал зверь и от смертельной обиды, набрав полную грудь холода, заорал: «Уа-а!»

«Это я? Я так могу? – удивился он. – Я особый я!»

И стал вопить победно:

– Ия-ха! Ия-ха!

* * *

Чистильщик, не рискнув погрузиться в поток сознания полностью, пребывал в недоумении. То, что происходило с углеродцем, не укладывалось в сознании. Он не погиб, переходя из водной среды в газовую, его не съели и, стало быть, не выплюнули. Мысли у него были какие-то недоразвитые, не верилось, чтобы подобная особь смогла стать центром кристаллизации общества, однако же инфовойд опознал его!

«Надо всё-таки разобраться», – решил Чистильщик, пустил в себя поток сознания, немного продвинувшись вперёд по времени.

* * *

Зверь не кричал, дышал ровно. Конечностями мог двигать свободно, изредка он подёргивал ими, ища стены дома, но не находил. Ему было прохладно, но не холодно, он лежал на спине, наблюдая за игрой света и теней, слушал звуки. Они казались ему знакомыми и приятными – эти подвывания с гортанными переливами. Ему больше не было одиноко, потому что какие-то существа прислуживали ему и делали это хорошо. Они оглаживали зверя, поддерживали его отяжелевшую голову, пробирались под спину, превращаясь в удобное ложе.

Тени забавляли зверя. Когда они приближались, становилось теплее. Похоже, именно от них исходили приятные звуки.

«Кто вы?» – мысленно обратился зверь к теням. Одна из них выросла, заполнила собою всё, озарилась. Облитая красноватым живым светом, она обрела форму, показалась красивой. Зверю стало так хорошо, как никогда не было. В душу его вливалось нечто…

* * *

«Это не тень. Большой углеродец, – понял Чистильщик. – Он зверю на вопрос ответил. Без акустики, по-другому. Начальник говорил, что инфовойд расширяет волновые способности думотерия, но чтобы настолько! Двухсторонняя коммуникация? Надо вернуться и пропустить поток через себя ещё раз, помедленнее».

Чистильщик себе самому не хотел признаться, что возвращается не за ответом, а за небывалым ощущением. Он расслабился, чтобы свободней притекали эмоции, и открытой душой приник к потоку информации.

Чувство, которому не нашлось названия, заполнило Чистильщика. Он даже не пробовал разобраться в сложнейшем переживании, просто впитывал его целиком, стремясь продлить. Информационные каналы его вошли в резонанс и от нагрузки потеряли определённость, стали размытыми; Чистильщик меркнущим сознанием понял: ещё миг и пузырь прирастёт к душе намертво. Он попробовал сосредоточиться, но поток информации был слишком широким.

Он противился, как мог: «Я не хочу стать зверем!» Бесполезно. Разум отказался повиноваться, его затопило информацией. Миг – и необычайное чувство схлынуло. Чистильщик в панике выскочил из воспоминания.

Новорожденный

– Я не хочу… – стонал младший чистильщик.

– Тяните! Плотней возьмитесь, немочи бледные! – давал указания старший чистильщик, из предосторожности держась от спёкшегося клубка, источающего дым, подальше. – Растаскивайте!

– Ыч! – надрывались чистильщики.

– За что тут держаться? Не поймёшь где у него что! Ыч! – голосили чистильщики.

– Коллега, это я, а не он! Чего вы хватаетесь?! – возмущались чистильщики.

– Начальник! Прикипело, не отодрать! – весело докладывал кто-то.

А некто глубокомысленно изрёк:

– Чем от него пахнет? Это не страдание.

Старший чистильщик, учуяв неладное, гаркнул:

– А ну расступись, слабосильные!

На окрик не обратили внимания, скучились, толкались: «Посторонись! Не улавливаю… О-у! Какой запашок!.. Прелестно!»

– Прочь пошли! – заверещал старший чистильщик. – Космогона вызову!

– Кто звал меня?! – низкочастотным рокотом прокатился над ручьём Орионовым полусонный голос огородника.

Это подействовало, скопление рассеялось, хоть и не быстро, без охоты.

– Распустились?! Темнеете?! – злобствовал старший чистильщик, потом поймал одного из мелких прислужников и уже персонально ему стал выговаривать, для острастки прочих сотрудников:

– Так-то вы радеете о слиянии?! Чего возитесь?! Хором инфовойд с него сорвать не можете?!