Кошка в сапожках и маркиз Людоед

Взгляд мой упал на стену, возле которой стояла Марлен, когда я заглянула в комнату, и я увидела, что обои в том месте немного изменили цвет. Как будто кто-то очень долго и упорно прижимался к стене в этом месте щекой. Я думала, что Марлен пытается услышать меня, но, похоже, она делала это задолго до моего приезда. Но зачем слушать, что делается в пустой комнате? А может, там кто-то жил до меня?..

Спустившись в кухню, я застала там Лоис, которая готовила суп к ужину и одновременно – жаркое к обеду.

- Всё съела?! – поразилась кухарка и тут же пылко зашептала молитву, сложив ладони.

В результате жаркое чуть не подгорело, и нам пришлось спасать баранину, тушёную с репой и морковью.

- Милорд Огрест будет очень доволен, - говорила Лоис, перекладывая жаркое в порционные чугунки. – И вы молодец, что смогли уговорить барышню.

- Я старалась, - заверила я её и поинтересовалась: - А в той комнате, где сейчас живу я, кто-то жил до меня?

- До вас? Нет, никто не жил, - ответила кухарка, поставив чугунки в духовку и одним махом ссыпав в кастрюлю с бульоном мелко нарезанные морковь, репу и сельдерей. – А почему вы спрашиваете?

- Так, просто, - я пожала плечами. – Если я вам не нужна, Лоис, то до обеда поднимусь к себе.

- Ой, вы так говорите, барышня, будто я вас работать заставляю! - прыснула она. – Конечно, отдыхайте, если устали.

- Не устала, - я не пожелала выглядеть в её глазах неженкой и лентяйкой. – Надо составить план обучения Марлен. Потом покажу его месье маркизу, чтобы он одобрил.

- Тогда только завтра покажете, - сказала Лоис, отливая пару ложек супа в мисочку, чтобы остудить и попробовать на соль и приправы. – Милорд уехал по делам, вернётся ночью, а то и завтра утром, если заночует не дома.

«А где это он может заночевать?», - чуть не спросила я, но вовремя прикусила язык.

Личная жизнь маркиза Людоеда меня не касается. Но надо ожидать, что молодой, красивый и богатый мужчина не может быть один. В столице такие отношения деликатно назывались par amour, а в деревне моего папы говорили проще – завёл любовницу. Любимое развлечение скучающих аристократов. Ну и пусть себе развлекается. Главное, чтобы платил.

- Книгу свою не забудьте, барышня! – окликнула меня вслед Лоис.

- Очень мило, что напомнили, - поблагодарила я, сунув кулинарную книгу под мышку.

Вот, так задумалась о маркизе Людоеде, что позабыла о папином наследстве. А ведь оно пригодилось мне почти сразу. И как неожиданно пригодилось…

Любовно похлопав книгу по переплёту, я поднялась по лестнице и лицом к лицу столкнулась с госпожой Броссар, которая как раз выходила из комнаты Марлен.

- Поздравляю, - произнесла госпожа Броссар с непередаваемой интонацией – то ли и правда поздравляла, то ли насмешничала. – У вас несомненный талант, барышня Ботэ. Пара слов, немного манной каши, и ненависть тут же превращается в любовь.

Глава 6. Призраки старинного замка

- Очень приятно слышать это, - ответила я как можно дружелюбнее. – Я рада, что Марлен переменилась ко мне.

- Я тоже очень рада, что вы нашли к ней подход, - кивнула госпожа Броссар. – Только зря вы забиваете ей голову красотами столичной жизни. Может, в столице и веселятся, не думая о душе, а мы здесь, в Шанталь-де-нэж, понимаем, какой печальной и короткой может быть жизнь.

- Мне кажется, такие знания нужны взрослому, а не ребёнку, - возразила я. – Зачем лишать детей радости и надежды? О печалях они и без нас узнают, а нам надо подарить им сказку.

Но по взгляду госпожи Броссар я поняла, что услышана не была. Этим взглядом вполне можно было колоть сланец, не прибегая к кувалдам.

- Надеюсь, вы примете к сведению то, что я вам сказала, - сказала она сухо. – Прошу простить, у меня много дел.

Я посторонилась, пропуская её, но не утерпела и спросила:

- Почему я вам так не нравлюсь? Если это из-за того, что я называла вас «мадам», то приношу искренние извинения. Я не знала о вашей жизни…

Она обернулась так стремительно, что заколыхались оборки на чепце, и спросила уже с нескрываемым сарказмом:

- А теперь, значит, знаете?

- Мне рассказали про господина Монтеро, - ответила я, сочувственно. – Мне, правда, очень жаль. Но, возможно, вы зря осуждаете его…

- Зря?! – она так и подскочила, и так вытаращила на меня глаза, что я попятилась. – Да будет вам известно, барышня, - теперь госпожа Броссар чеканила слова, как солдат – шаг, - я его не осуждаю. Мне нет никакого дела до этого отвратительного, легкомысленного, ничтожного человека! А вам лучше бы заниматься своими непосредственными обязанностями, а не крутить подолом по городу, собирая сплетни!

И прежде, чем я успела оправдаться, госпожа Броссар начала спускаться по лестнице, бормоча себе под нос «это немыслимо» и «нынешняя молодёжь…».

Я осталась стоять – с горящими ушами, злясь и негодуя, но в то же время мне было стыдно. Госпожа Броссар права – я проявила бестактность в первый раз (пусть и по незнанию), и теперь – уже умышленно (хотя и из лучших побуждений). Расстаралась, просто. И как теперь прикажете умасливать госпожу Сухую Жердь?