Кошка в сапожках и маркиз Людоед

Возможно, разумнее было бы взять деньги и вернуться, но маркиз Людоед словно бросил мне вызов, и я просто не могла его не принять. Вот так расписаться в собственной беспомощности и уехать? Меня посчитали ведьмой из-за какой-то глупости, и я заплакала в платочек и гордо удалилась в столицу? Чтобы вы потом насмешливо кривились, месье Огрест, когда слышали о пансионе мадам Флёри? Нет, такого удовольствия я вам не доставлю. Посмотрим, сможете ли вы избавиться от меня.

Но больше всего меня возмущало отношение к Марлен. Если ты – дядя, если ты любишь племянницу, которая осталась сиротой, то зачем создавать вокруг ребёнка какой-то ледяной шар? Почему не рассказать о ней всё, не обсудить её характер, привычки, чтобы мне проще было подступиться к девочке? К чему было доводить её до истерики, когда можно спокойно объяснить, что красные сапоги – не ведьминский знак, а просто красивая обувь.

И госпожа Броссар… Какую роль она играет в этой истории? Добрый ангел-хранитель семьи или, наоборот, злой гений? Что она там нашептывала Марлен на ухо? Может, молитву читала, отвращающую нечистую силу?

После обеда я подошла к господину Планелю и объявила, что еду в город вместе с ним. Госпожа Броссар слышала это и недовольно нахмурилась.

- Месье маркиз позволил мне осмотреть город, - с улыбкой объяснила я ей. – Если вам надо что-то купить, я с удовольствием окажу вам эту услугу.

- Нет, благодарю, - сказала она с неприязнью, мазнула взглядом по моим сапожкам и отправилась в кухню, давать указания Лоис, как готовить «лёгкую и питательную пищу» для Марлен.

- Буду ждать вас у ворот, - сказал Планель, надевая меховую шапку. – Одевайтесь потеплее, мороз крепчает.

- Буду через десять минут, - заверила я его и побежала в свою комнату.

Мне хватило пяти минут, чтобы надеть пальто, пуховой платок, шляпку, перчатки и взять сумочку. Денег у меня не было, но выйти из дома без сумочки – дурной тон. Красные сапоги тоже невозможно было ничем заменить, и я гордо простучала каблуками по лестнице. Если тут такие дремучие люди, что верят во всякую ересь, это не значит, что я должна идти у них на поводу.

Возле ворот меня ждали открытые сани, и Планель откинул медвежью шкуру, чтобы я могла сесть и укрыться, а сам забрался на козлы и взял поводья.

- А что случилось с родителями Марлен? – спросила я, как только лошади тронулись. – Месье мэр сказал, что произошел несчастный случай…

- Ничего толком не знаю, барышня, - не слишком охотно ответил Планель. – Я ведь тогда не работал у милорда Огреста. Он нанял меня уже после несчастья. Лоис была в замке старшей кухаркой, она и попросила взять меня в замок.

- Старшей кухаркой? Значит, были ещё слуги? – тут же насторожилась я.

- Были, и много, - хмыкнул Планель. – Но после смерти лорда Шарля и леди Юджени всех уволили. В тот же месяц рассчитал.

- Как странно, - заметила я.

- Ничего странного, - возразил конюх. - Вы в столице, наверное, привыкли, что у богатеев должна быть целая армия на побегушках. Но милорд – он хоть и богатей, но простой человек. Ему много не надо. Он бы и вообще без слуг обошёлся, но старается ради племянницы. Очень он её любит, всё для неё.

- Как интересно, - пробормотала я. – А что, вообще, говорят о смерти лорда Шарля и его жены?

- Поехали покататься, коляска сорвалась на горной тропе, упали в озеро и утонули. Такое тут бывает, дороги крутые, ездить надо осторожно, а лорд Шарль – упокой небеса его душу – любил полихачить. Он, вообще, был такой, с огоньком!.. Но это понятно - ему не надо было управляться с каменоломнями, поэтому жил в своё удовольствие. А милорду после смерти отца было всего двенадцать. Три года у него был опекуном старик Лиленбрук, а потом милорд - всё сам. И ведь поднял и рудники, и школу построил, и церковь – мы тут ни в чём не нуждаемся. Святой человек…

- Значит, его любят в городе? – невинно спросила я, поплотнее запахивая платок, потому что мороз щипал и за нос, и за щёки.

Конюх замялся, и я поняла, что попала в цель. Интересно, за какие такие заслуги «святому человеку» дают прозвище лорд Огр?

- Любят, - проворчал, в конце концов, Планель и переменил тему, подхлестнув лошадей. – Скоро приедем, барышня. Аптека на той улице.

Я вызвалась сама зайти за лекарством, чему Планель был только рад.

- Милорд уже заплатил, - сказал он, спрыгивая с саней и приплясывая, чтобы согреться. – Вам только забрать.

Поднявшись по трём ступенькам, я открыла дверь, над которой красовалась вывеска «Аптека Ферета». Звякнул колокольчик, и мне навстречу вышел уже знакомый мужчина – тот самый, который приходил к Марлен.

- Ещё раз приветствую, барышня Ботэ, - сказал он с полупоклоном. – Приехали за каплями? Они уже готовы, сейчас принесу.

Он прошёл к полке со склянками, баночками и коробочками, а я внимательно наблюдала за ним. Аптекарь был моложе Огреста, тоже высокий и светловолосый, хотя и не такой красивый, конечно. В любом случае, глаза у него были не голубые, а серые. Это я разглядела совершенно точно. Зато он улыбался. И синяя форменная куртка ему очень шла.