Кошка в сапожках и маркиз Людоед

- Неужели? – я не сводила с него глаз, пытаясь понять, говорит ли он правду. – Может, вы и о Георгиане Нуар узнали одним из первых?

Тут он отложил перо, нахмурился, поднялся из-за стола и спросил:

- Вы-то как о ней узнали?

Теперь мы оба буравили друг друга подозрительными взглядами.

Саджолена заглянула в кабинет, хотела что-то сказать, но посмотрела на нас и сразу же закрыла дверь.

- Узнала от вас, - сказала я дерзко. – А теперь хочу узнать правду.

- От меня? – он приподнял брови. – Не может быть.

- Может, - заверила я его. – В ваших расходных книгах по семье Огрестов указана Георгиана Нуар, которой отчислили сначала пять золотых, а в следующем году – тридцать пять. Что она сделала, что вы так щедро одарили её графским деньгами? Георгиана – это ведь Жоржетта? Любовница предыдущего графа? Та самая, которая замёрзла насмерть вместе с отцом?

- С чего вы вдруг ею заинтересовались? – хмуро спросил Лиленбрук.

- Есть причины, - отрезала я.

- Может, объясните, в чём дело? – он заложил руки за спину и перекатывался с пятки на носок, глядя на меня исподлобья. – Я не хотел бы ворошить ту историю…

- А придётся, - сказала я и даже приподнялась на цыпочки, чтобы он не смотрел на меня сверху вниз. – Проклятье было.

- Какое проклятье? Вы о чём? Говорите яснее! – потребовал Лиленбрук. – Что такого знаете вы с Ноэлем, чего не знаю я?

- Пока не могу вам сказать. Это не моя тайна. Но сначала я подумала, что дело том, что Жоржетта и её отец не были отпеты и мстят семье Огрестов. Но деньги вы перечисляли ей после её предполагаемой смерти. На следующий год, господин Савё! Как вы это объясните?

Он поджал губы, явно не желая говорить, но я подкинула в огонь пару полешек:

- Не уйду, пока не узнаю правду. Буду сидеть тут у вас, пока Ноэль не придёт. И тогда всё ему расскажу.

- Ладно, убедили, - сразу же сдался он. – Но договоримся – всё между нами. Ноэлю – ни слова.

- Не могу обещать, - отрезала я. – Если это будет касаться его самого или его семьи, молчать я не стану.

- Не касается, - ответил Лиленбрук почти грубо. – Успокойтесь, барышня. Никакого проклятия нет. Потому что Жоржетта и её папаша не замёрзли по дороге, а преспокойно уехали из нашего города и жили ещё долго и счастливо. Гвенаэль… отец Ноэля, попросил, чтобы я позаботился о них, чтобы они ни в чём не нуждались. Сначала я хотел выплачивать им каждый год по пять тысяч, но Ноэль рвался помогать с рудником, хотел вести бухгалтерские отчёты, поэтому я сразу заплатил Жоржетте всю сумму и забыл про неё. Не хотел говорить об этом, потому что Ноэлю и так хватало забот.

С полминуты я молчала, обдумывая его слова, а потом спросила:

- Не понимаю… Откуда тогда взялась эта дикая история, что Жоржетта с отцом замёрзли? Господин Планель говорил, что их унесли волки… Потом даже нашли фляжку где-то в горах…

- Да это я! – взорвался Лиленбрук. – Я сказал, что они умерли. Чтобы Ноэль и Шарль ничего не узнали. Зачем им это? У Жореста всегда была дурная кровь, и у всего его семейства то же самое. На Ноэля и так слишком много свалилось, чтобы он ещё думал о них. Я сказал, что они замёрзли. А потом как-то очень кстати нашли эту фляжку. Видимо, Жорест потерял её, ещё когда был лесником. Вот и вся ваша тайна, барышня Кэт. Узнали – и забудьте о ней. А я хотел бы знать…

- Подождите, - прервала я его. – Почему вы посчитали, что Жоржетте для того, чтобы ни в чём не нуждаться, достаточно будет сорока тысяч? Почему такая сумма?

- Как – почему? – переспросил он раздражённо. – До совершеннолетия её сына. Я поступил честно – он получал по пять тысяч каждый год, так же, как и Ноэль, и Шарль.

- Секундочку… - мне казалось, что я вот-вот поймаю разгадку за ниточку, и боялась спугнуть нужную мысль. – Вы хотите сказать, что у Жоржетты был ребёнок от покойного графа?

- А зачем бы, по-вашему, Гвенаэль просил ей помогать? – ответил он вопросом на вопрос.

- Поражаюсь милосердию мужчин, - мне пришлось сесть в кресло, потому что ноги задрожали.

- Вам плохо? Я открою окно, - Лиленбрук открыл раму, впуская в комнату свежий воздух.

- Да, спасибо, - поблагодарила я, поднимаясь и подходя ближе, чтобы вдохнуть полной грудью. – Это то, что нужно... Так кто он – брат Ноэля? Как его зовут?

- Рафаэль Нуар, - пожал плечами Лиленбрук. – Жоржетта хотела, чтобы у мальчишки была фамилия Огрест, но Гвенаэль не позволил. Сказал, что у него есть два сына, а у третьего есть мать, с него достаточно.

- Какой сердечный человек… - я жадно глотала воздух, поставив локти на подоконник.

- Вообще-то, Жоржетта тоже не цветочек, - заметил господин Савё. – Соблазнила Гвенаэля, а он искренне любил покойную жену.

- Ну конечно, она соблазнила, а он – не виноват!

- Я знал его, в отличие от вас, - буркнул Лиленбрук.

- Мне и не нужно его знать, чтобы понимать, кем он был на самом деле, - огрызнулась я.

Окно выходило во внутренний двор, где два работника свежевали свинью. На белом снегу виднелись пятна алой крови, и наглая чёрная ворона подбиралась поближе, чтобы стащить что-нибудь съедобное.

Белое, красное, чёрное…

Белый снег, красная кровь, чёрное дерево…

Как в сказке про Белоснежку…