Кошка Далай-Ламы. Чудесное спасение и удивительная судьба уличной кошки из трущоб Нью-Дели

Действительно, в истории кошачьего рода немного кошек, которым посчастливилось оказаться в столь благоприятных условиях, в каких живу я. Удовлетворяются не только все мои материальные потребности и капризы – порой даже раньше, чем я сама их осознаю. Рядом с Далай-ламой я развиваюсь интеллектуально – ведь вокруг меня происходит столько интересных событий, связанных с самыми разными людьми и событиями. Трудно даже вообразить, чтобы кого-то любили, почитали и обожали больше, чем меня, и я плачу за эту любовь своей искренней и сердечной благодарностью.

Моя жизнь богата и духовно. Вы уже знаете, что стоит Его Святейшеству войти в комнату, и все заурядное и тривиальное мгновенно исчезает и остается лишь всеобъемлющее ощущение абсолютного благополучия. Учитывая, что я большую часть дня провожу в обществе Его Святейшества, каждую ночь сплю у него в ногах и много часов сижу у него на коленях, то я должна быть одной из самых благословенных кошек планеты.

И что же в этом может быть плохого?

Как часто говорит Далай-лама, внутреннее развитие – это нечто такое, за что каждый из нас должен нести личную ответственность. Другие существа не могут пробудить в нас истинное осознание, чтобы мы могли в полной мере насладиться всем богатством повседневного существования. Точно так же они не могут заставить нас стать более терпеливыми и добрыми, сколь бы они ни способствовали нашему сосредоточенному терпению и доброте. И повысить сосредоточенность во время медитации должны мы сами – это совершенно очевидно.

Итак, мы с вами подошли к сути вопроса, к причине моего досадного раздражения, которого я не могу отрицать.

День за днем я сидела в апартаментах Его Святейшества, присутствовала при аудиенциях и слушала рассказы о медитациях людей, добившихся в этом опыте большого успеха. Но я понимала, что сама не способна медитировать дольше двух минут – меня сразу же что-то отвлекало. Недели не проходило, чтобы я не слышала о поразительных взлетах сознания йогов, достигнутых во сне, что технически – пусть даже и временно – можно считать смертью. Но стоило мне закрыть глаза, как я тут же проваливалась в состояние глубокого и полного забытья.

Если бы я жила в семье, которая проводила у телевизора столько же времени, сколько Далай-лама проводил за медитацией, если бы разум моих хозяев был бы столь же возбужден, как и мой собственный, то, полагаю, я не ощущала бы своей ограниченности столь остро и болезненно. Если бы меня окружали люди, которые считали бы, что счастливыми или несчастными их делают люди и вещи, присутствующие в их жизни, а не их собственное отношение к этому – тогда меня можно было бы считать мудрейшей из кошек.

Но я жила в ином окружении.

И мудрейшей себя считать не могла.

Были моменты, когда я чувствовала себя настолько неадекватной, что казалось бессмысленным даже пытаться стать истинной бодхикатвой. Я не умела медитировать. Меня постоянно посещали негативные мысли. В Джоканге я чувствовала себя пигмеем среди гигантов! Не говоря уже о том, что у меня оставалась масса личных комплексов – например, обжорство, с которым мне приходилось бороться каждый день, и физические несовершенства, проявлявшиеся, как только мне нужно было куда-то пойти, – задние ноги подкашивались, как и прежде. И, как острый нож, меня мучило сознание того, что мое безупречное происхождение – горчайшее горе! – так до конца жизни и останется неподтвержденным. Трудно считать себя особенной и не такой, как другие, – скажем, истинной аристократкой с голубой кровью – без официальной родословной.

Именно об этом я и размышляла, направляясь в «Кафе Франк», где меня ожидал вкусный завтрак. Пробираясь между занятыми столиками, я остановилась, чтобы по-дружески поздороваться с Марселем. После появления Кай-Кай бульдог стал относиться ко мне более сердечно. Когда Франк наклонился, чтобы погладить меня, я поблагодарила его громким мурлыканьем. Я уступила дорогу главному официанту Кусали, который нес по три полные тарелки в каждой руке, забралась на свое привычное место между глянцевыми журналами и осмотрела сцену моего личного театра.

В ресторане собрались самые обычные гости – туристы, ищущие просветления, защитники окружающей среды и пенсионеры. Но мое внимание сразу же привлек мужчина лет тридцати, который сидел один за столиком прямо позади меня. Он читал книгу Брюса Липтона «Биология убеждений». Симпатичный, с карими глазами и темными, вьющимися волосами, молодой человек читал очень быстро. Чувствовалось, что за старомодными очками скрывается мощный интеллект.

Сэм Голдберг был одним из основных завсегдатаев ресторана. Он приехал в Маклеод Гандж месяц назад. Один раз побывав в «Кафе Франк», он стал приходить сюда каждый день. Франк быстро познакомился с новым гостем. Они немного поболтали, и из их разговора я узнала, что Сэма уволили и он решил приехать из Лос-Анджелеса в Индию. Он сам пока не знал, сколько пробудет в Маклеод Гандж. За неделю Сэм прочитывал четыре книги, активно вел блог, посвященный взаимосвязи разума, тела и духа. У него было более 20 000 подписчиков.