Кощеевич и война

— Борзый ты больно, сын Защитницы. Смотри, как бы с тебя спесь не сбили…

— Ты, что ль, сбивать будешь? — Яромир сжал кулаки, готовый хоть сейчас драться, но его противник, пожав плечами, посторонился и кивнул на двери, ведущие в тронную залу:

— Иди уже. Царь знает, что ты здесь. А ждать он не любит.

И Яромир, походя толкнув Мрака плечом, вошёл.

В тронной зале ему доводилось бывать и прежде, но сейчас он едва её узнал. Когда-то тут было светло и на расписных стенах играли разноцветные блики — так золотой солнечный свет преломлялся в витражных стёклах. Сейчас же окна оказались закрыты ставнями, а некоторые и вовсе заколочены. В воздухе висел тяжёлый свечной запах, в лицо дохнуло затхлостью давно не проветриваемого помещения. «Как в склепе», — подумалось Яромиру.

Он остановился, как было велено, в пятнадцати шагах от двух пустых тронов — царя и царицы. Следом вошли двое молодцев, коротко кивнули, зачем-то заглянули за портьеры, затем под троны и замерли у их подножия, положив ладони на рукояти мечей. Им, значит, можно с оружием? Сердце кольнула обида. Пока одни воюют, другие в тылу отсиживаются, да ещё и новые порядки наводят. Взять бы этого Мрака — да на передовую! Яромир мысленно прибавил к списку дел, которые следовало обсудить с царём, ещё один пункт.

Время шло. Ратибор не появлялся. Яромир начал подозревать, что его нарочно заставляют ждать. Но зачем? Наверняка это тоже Мрак устроил…

Когда Яромир уже собрался покашлять, чтобы напомнить о себе, портьера зашевелилась, и в залу размашистой походкой вошёл царь. Лицо его было осунувшимся и каким-то землистым. На согбенные плечи словно давила непосильная ноша. Хмурый цепкий взгляд вперился в Яромира.

— Говори: зачем пожаловал? — Ратибор устало опустился на трон. Говорить ему приходилось громко, чтобы покрыть расстояние в пятнадцать шагов.

— Здравия желаю, государь! — поклонился Яромир. Тут, наверное, следовало бы справиться о здоровье самого царя и царицы, но перво-наперво с языка сорвалось другое: — Дозволь узнать о судьбе царевича Радосвета! Правду ли говорят, будто он в темнице, ал и шутят?

— Чистую правду. — Ратибор вцепился в подлокотники. — Не ждал я, не гадал, что мой собственный сын негодяем окажется. Печально сие.

У Яромира перехватило горло, и он выкрикнул:

— Не может такого быть! Я много времени провел близ царевича, но не слышал от него дурных слов и не видал дурных дел. Готов поклясться честью моего рода, именем матери — чем угодно!

Упоминание Лады Защитницы смягчило черты Ратибора, с его уст сорвался тяжёлый вздох:

— Как же нам не хватает твоей матушки… Будь она рядом, не допустила бы такого позора. Кто мог подумать! Единственный сын, моя кровь и плоть… Знаю, вы с ним дружны были.

— Мы больше чем друзья — побратимы.

— Вот и скажи мне, побратим, как такое могло произойти? Тебя я не виню, ибо знаю о твоей преданности царевичу. Верные люди нынче на вес серебра. Но и ты меня пойми: я ведь не только отец, но и царь. И как быть? Ты уж поведай без утайки, как же так случилось, что оступился Радосвет? Сердце у меня не каменное. Авось найдёт для сына оправдание, ежели ты поможешь.

Тут до Яромира наконец-то дошло. Видно, прознал царь про связь царевича со смертной девицей Таисьей и про девчонку-бастарда. Немудрено, что рассердился. Яромир и сам от этих новостей в восторг не пришёл. Эх, надо было Радосвету сразу во всём признаться! Царь, может, и строг, но милостив — глядишь, не засадил бы в темницу. Но ничего не поделаешь, придётся теперь друга выручать.

— Я сам недавно узнал. — Яромир опустил голову. — Но не подумай, царь-надёжа, я себя не выгораживаю, а за царевича радею. Смени гнев на милость. Не было в той истории никакого злого умысла, только любовь шальная, ранняя…

— Какая ещё любовь? — вытаращился Ратибор.

— Знамо какая: к девице смертной, кою Таисьей кличут. Говорят, зело красива, вот Радосвет и влюбился. Нет в том его вины — сердцу ведь не прикажешь. А что они девчоночку прижили…

— Девчоночку… Как её там зовут? — Царь улыбался, но взгляд его был тёмным, недобрым. Наверное, из-за недостатка свечей так казалось.

— Аннушка. Внучка ваша. — Яромир счёл важным это подчеркнуть. А ну как смягчится дедово сердце? — Вы не смотрите, что полукровка. Я сам сперва насторожился, но Радосвет говорит, они хорошие люди. А я ему верю.

— Полукровка?! — Ратибор аж словом поперхнулся. Потом шумно втянул воздух, раздувая ноздри, как разъярённый бык, и вдруг затопал ногами. — Так он ещё вдобавок ко всем грехам девицу смертную обрюхатил? Хорош наследничек!

Яромир сдавленно охнул, поняв, что сболтнул лишнего. Хотел помочь другу, а вместо этого ещё больше насолил. Не ведал царь про девицу из Дивнозёрья. Но если дело не в Таисье и Аннушке, то в чём же тогда?

— Каким таким грехам? — голос предательски дрогнул. Яромир за себя так не волновался, как за царевича.

— А таким, что твой ненаглядный Радосвет заговор за спиной отца замыслил. Собирался меня со свету сжить, — процедил сквозь зубы Ратибор. — Только не притворяйся, что ты ничего не знал. Тебе мой сын уж точно доверился бы.