Кошак

Честно говоря, перспектива проваляться в кровати несколько дней меня не обрадовала. Ладно бы, будь рядом кошки… Это треклятое ожидание! Видимо, плохой из меня разведчик… Ждать в засаде несколько лет, как высказалась Нимфа уходя — выше моих сил. Если бы рядом была кошка…

Точно реагируя на мою невысказанную мольбу, в дверь заскреблись. Затем послышался странный хрустящий звук. Его сменило солидное чмоканье уходящих в стенные пазы фрагментов дверного механизма. Я подскочил на кровати — как оказалось, совершенно напрасно. Резким рывком в комнату влетела чёрно-серебристая тень, в одно мгновение оказавшаяся в непосредственной близости от ложа. Замерла здесь, шумно раздувая ноздри, будто принюхивалась к обстановке.

Я же… сидел на самом краю матраса и глупо смотрел снизу вверх на возникшую напротив хищницу. Мою хищницу. Что бы ни говорила Нимфа, моя семья — валькирии. Так есть и так будет во веки вечные.

— Не ожидал, что это будешь ты, Тиш, — бросил, хмурясь.

— С чего бы это? — весь облик метиллии дышал независимостью. Она пришла сюда, как хозяйка. Пришла взять то, что принадлежало её по праву.

Грудь разгорячённой кошки вздымалась чуть сильней, чем при обычном дыхании, салатовые глаза с зелёными прожилками, казалось, ещё немного — и прожгут в душе подлинную дыру. Взгляд прикипел к пепельным волосам красавицы. Роскошная грива была собрана в тугой хвост, устилающий плечи богатым воротником. Определённо, шутка про песца пришлась бы к месту не только для Мисель… Но было отчего-то не до веселья. Уж больно решительной выглядела эта бестия.

— Наплевать на конспирацию — больше пристало Эйди и Мисель. Не тебе, — всё же ответил на поставленный ребром вопрос.

— Мне надоело ждать, кот. Ты мой. Я хочу тебя взять. Сейчас, — голос сребровласой сорвался на рык. От женщины дохнуло возбуждением.

Удар раскрытой ладони в грудь — и меня откидывает на кровать. Новый бросок, вслед за ударной рукой, без паузы — и Триша с утробным рычанием занимает вожделенную позицию «сверху». Я пытаюсь достать её когтями, сжать, надавить, но когтистая ладонь пепельноволосой берёт в захват самое ценное, проходит между ног, не оставляя и тени шанса.

— Когти убери, — в приказном тоне обрубает метиллия.

— Нет.

— Будет больно.

— Плевать. Или играем на полную, или рви. Только мы не на базе, здесь нет регенератора.

Против ожидания, девочка встретила мои слова нечитаемой ухмылкой и убрала стальную клеть между ног. Нежно прошлась ладошкой по низу живота. А потом резко, в одно движение, погрузила в себя разгорячённую плоть.

— Я скучала, кот! — рычит, делая первое круговое движение. — Наглый, упёртый. Мой!

— Ну здравствуй, сестра по наставнице! А как я скучал!

Первые взблески когтей на теле прелестницы были подобны первым каплям дождя. Редкие и такие же намекающие. Дальнейшее превзошло наши обычные с этой бестией игры. Мы любили друг друга. Жадно, самозабвенно, беря и отдаваясь без остатка. Когти мелькали по телам, вызывая сдавленные стоны, заставляя плоть трепетать, а тела выгибаться под их напором. То я, то она оказывались полностью одержимы дарящими возбуждение и удовольствие полосками неземного металла. Не было сил противиться нажиму, оставалось лишь биться в пленивших, казалось, самоё естество, стальных скрепах. Так пичужка бьётся в клетке, беспомощная и безумная.

Когда острия впились в объёмные горошины сосков сребровласой, она завыла — протяжно, неостановимо, тоскливо. В этот момент женщина полностью лишилась способности сопротивляться, превратилась в пластилин, в существо, одержимое лишь одной мыслью — получить вожделенное удовольствие. До меня Триша даже помыслить не могла, что способна настолько глубоко отдаваться. Со мной же все её страхи и комплексы, давно побеждённые и скрытые под дублёной шкурой опытной хозяйки жизни, вылезли наружу, видоизменяясь. Она больше не страшилась их. Но и не смирилась. Она лишь приняла нашу странную зависимость такой, какой она была — абсолютной и бескомпромиссной. И сейчас я, совершенно буднично, пользуясь своим полным контролем над её возбуждением, опрокинул девочку на бок, а потом и вовсе подмял под себя.

За спиной сомкнулось плотное кольцо ног. Женщина взяла то, что нужно было ей больше жизни, и не собиралась отпускать. Стальные мышцы сдавливали до костяного хруста. Только крайнее напряжение мышц позволило сохранить целостность скелета. Игры с валькирией всегда проходили по грани. Кошка не считала необходимым сдерживаться, как не считала необходимым одёргивать меня, когда уже я проявлял свою неукротимость. Ей нужно было пленить своего любовника так, чтобы он не смог больше удрать. Охотница. Даже в таком положении Тиш не утрачивала своей повадки матёрой хищницы.