Корж идет по следу

Лешка, зная, что верные люди так и так понадобятся, уже имел в виду свою первую любовь — Соньку Долгову. В том, что она была жива и никуда не делась, он не сомневался. Такие нигде не пропадают. А лучшую кандидатуру трудно было бы найти и специально. Если она осталась прежней, — а Лешка не сомневался в этом, — то за деньги сделает все, что угодно. В противном случае он заставит ее силой. Пусть только попробует отказаться! Ни о каких прежних чувствах к ней не могло быть и речи, годы перетерли их в порошок. Сейчас Сонька нужна была лишь как помощница, и она будет ею, несмотря ни на что. Собственно, ей и бояться-то нечего. Подумаешь: передать от Лозинского отцу или, от отца Лозинскому посылку! Вот и все…

Лозинский продолжал.

— Брату поручите наблюдение за железной дорогой. Кроме выполнения основной задачи, мы должны информировать командование о всех перевозках к фронту. Будет очень хорошо, если он сумеет привлечь к работе кого-либо из железнодорожников. Даже путевой обходчик по известным ему приметам почти безошибочно скажет, чем гружен проходящий состав. А для нас это — все. И потом… Может, придется перейти к диверсиям на полотне. Но это как крайность. Сумеет справиться с такой задачей ваш брат?

— В крайнем случае я помогу.

— Гут. Что-нибудь нужно вам для немедленного развертывания работы? Деньги?..

— Деньги есть. А больше пока ничего не нужно… Майор Инге велел передать, чтобы вы торопились.

Лозинский зло блеснул глазами на Воронкова.

— Майору хорошо торопить там, у себя в кабинете. А здесь… Здесь приходится действовать по русской пословице: семь раз примерь — один раз отрежь. Иначе можно отхватить собственную голову. Советую и вам помнить об этом.

Они проговорили еще часа полтора. Условились о паролях и способах доставки сведений, определили периодичность радиопередач. Лозинский приказал время от времени менять места работы радиста, чтобы советским разведчикам было труднее запеленговать рацию.

Получив все инструкции, Воронков сказал Лозинскому:

— Вы тоже, как майор Инге, торопите действовать. Что ж, мы не на курорте… Я хочу сегодня же зайти к одному человеку, но денег с собой не захватил…

— Сколько нужно?

— На первое время тысячи три.

— Кому?

— Будущему связному между вами и отцом.

— Человек надежный?

— Можете верить мне.

— Я обязан верить вам, хотя бы потому, что вас прислал Инге.

Лозинский нагнулся к подпечку и кочергой достал одну из спрятанных буханок хлеба. Ножом надрезал верхнюю корку, приподнял. Внутри, обернутые в пергамент, лежали тугие пачки сторублевок. Лозинский отсчитал нужную сумму.

— Вот, возьмите. И заверьте этого человека, что за хорошую работу он получит в десять раз больше, а когда сюда придет немецкая армия и установится новый строй, — жизнь его будет обеспечена полностью.

Лешка Воронков отправился к Соньке Долговой. Он надеялся, что адрес ее прежний.

Волчья хватка

Лозинский снова навестил своего старого «друга» — инженера Прокопенко.

На этот раз он пришел со своим угощением, и по военным, жестким временам оно было богатым.

Прокопенко любил коньяк, и Лозинский достал бутылку с тремя звездочками. Случайно ему удалось купить и настоящую закуску к выпивке — пару душистых, тонкокорых лимонов. Кроме того, в увесистом пакете Лозинского был белый хлеб, колбаса, банка свиной тушенки, хорошие конфеты и печенье к чаю.

Прокопенко ахнул, когда все принесенное появилось на его столе.

— Батюшки мои, прямо целый «Гастроном» на дому! Да где вы все это достали?..

— Как говорится: для милого дружка и сережка из ушка.

— Да это же настоящий пир! Тушонку я, пожалуй, разогрею. Как вы смотрите?.. На плитке мигом…

— Дело хозяйское…

Прокопенко ушел на кухню. Лозинский присел на диван, взял газету. Он регулярно просматривал сводки Совинформбюро, читал передовые и все важные, на его взгляд, статьи.

Прокопенко принес шипящую, брызжущую салом сковородку. Лозинский пересел к столу.

Первую рюмку выпили молча. Прокопенко только понюхал лимон и все внимание сосредоточил на тушонке и колбасе. Лозинский, боясь, что сытый инженер, чего доброго, даже не захмелеет, поторопился налить по второй и тут же по третьей.

После этого глаза Прокопенко заблестели, на вспотевшем лице появилась довольная, блаженная улыбка. «Пора», — решил Лозинский. Он отодвинул бутылку и закурил.

— Вот вы, Денис Степаныч, жалуетесь, что сейчас стало туго жить…

— А разве не верно?

— И да, и нет… Как кому. Есть люди, которые и сейчас не бедствуют.

— Может быть. Согласен. Но… где уж мне за ними угнаться…

— И не нужно. Они сами по себе, а вы — особо.

— Я что-то не понимаю…

— Проще пареной репы. Вы сами можете и должны позаботиться о себе и своей семье. Не дожидаясь манны с неба или второго литерного пайка и стопроцентной прибавки к зарплате. Сами…

— Это каким же образом?

— Я могу научить. По-дружески. А?..

— Буду весьма признателен. Интересно…

— Только имейте в виду: как старому другу, доверительно. Поняли?..

— Н-ну!

Лозинский придвинулся ближе к собеседнику и понизил голос.

— Ваш завод наладил выпуск новой продукции. Какой — я не буду говорить. Вы знаете…