Корсар с Севера

Все четверо отправились в конец каравана, к Нусрату-косоглазому. Тот сначала заохал — мол, не выдержат верблюдицы лишнего груза. Но Флавия несколько раз твердо повторила имя Хаким-бея, и Нусрат унялся. Опустив верблюдов на колени, даже помог Флавии забраться в седло. Вид у него при этом был, как у кота, трущегося вокруг крынки со сметаной.

Ладно, учтем!

Поехали как поплыли — покачиваясь. Олег Иваныч сидел меж двух тюков на самой последней верблюдице — существе, как выяснилось, весьма капризном и своенравном. То и дело останавливалась вдруг ни с того ни с сего. И не имевшему опыта обращения с верблюдами Олегу Иванычу приходилось громко подзывать на помощь Нусрата. Тот подходил, конечно, ругаясь. Колотил верблюдицу палкой, уговаривал, кормил чем-то. Верблюдица надменно шевелила губами. Вот бы плюнула в косоглазого! Нет, не плевалась, косилась на палку — видать, погонщик частенько применял ее в качестве основного аргумента. Так и передвигались. Встанут, поругаются, дальше поедут. Некогда и по сторонам смотреть было. Впрочем, чего там смотреть — грязно-желтый песок, камни, редкий коричневато-зеленый кустарник. Ничего интересного. Хорошо хоть на ходу перекусили пресными лепешками, а напились еще раньше, в оазисе. Вода, правда, оказалась теплой и солоноватой на вкус, но и на том спасибо.

К вечеру остановились в очередном оазисе. Протянулись по песку длинные оранжево-черные тени верблюдов.

Несколько пальм, убогие хижины с провалившимися кое-где крышами, приземистое строение караван-сарая, окруженное чахлыми апельсиновыми деревцами, — вот и весь оазис. Прямо скажем, небогато. Однако колодец с водой посреди пустыни — это уже немало.

Напоив верблюдов, караванщики разбивали шатры — ночевать в душном караван-сарае мало кто собирался. А вот воспользоваться очагом да поесть горячей похлебки — другое дело. Тем более ужин обещал быть приятным — зря, что ли, везли с собой бродячих артистов?!

В задней комнате караван-сарая Флавия репетировала с Марко и Гришей песни. Она-то их знала много, но только петь не могла: поющая девушка с открытым лицом — прямая дорога в ад правоверному последователю Магомета. Флавия могла только танцевать, да и то не открывая лица. Потому петь должен был Марко. А он слова плохо знал. Вот учил теперь. Обязанность же Гришани — музыкальное сопровождение. Правда, кроме собственных ладоней, никаких других музыкальных инструментов в наличии не имелось. Да вот Олег Иваныч обнаружил за очагом поломанный бубен. Ремонтировал теперь, испросив у хозяина караван-сарая дратву и шило.

Хозяин, звали его Абу-Факр, оказался весьма колоритной личностью — стройный, подтянутый, мускулистый, с буйной черной бородищей, покрывающей все лицо, почти до самых глаз. Ему бы берет — вылитый Че Гевара! У Олега Иваныча сложилось впечатление, что почтеннейший Абу-Факр промышляет не только предоставлением крова и воды усталым караванщикам. Иначе зачем бы ему столько оружия — вон, вся стена увешана. Алебарда. Две короткие итальянские пики. Небольшой круглый щит, выпуклый, с бахромой. Наконец, сабля — простой, без всяких выкрутасов, эфес, чуть тронутый тонкой серебряной нитью, черные кожаные ножны, не скрывающие изящной формы клинка.

Олег Иваныч подошел к стене. Оглянулся на хозяина: можно ли? Тот кивнул. Осторожно сняв со стены саблю, Олег Иваныч обнажил клинок. Характерный голубоватый блеск клинка — настоящая дамасская сталь!

Абу-Факр хитро улыбнулся:

— Ты не актер, нет. Воин! Так?

— Ну, допустим… — А чего тут таиться? И от кого? От этого «Че Гевары»? Так они друг друга в первый и в последний раз видят.

Абу-Факр довольно кивнул. Забрал у Олега Иваныча бубен, унес куда-то на женскую половину дома. Вернулся, неся в обеих руках пару кожаных нагрудников и две сабли.

— Бубен починят женщины. А мы с тобой — воины. Сразимся?

Спарринг, что ли, предлагает? Что ж, размяться никогда не лишнее. Темновато, правда…

Олег Иваныч проследовал во внутренний дворик за Абу-Факром.

Двор оказался неожиданно хорошо освещен, насколько это возможно при здешних условиях. С десяток светильников, факелы — все это зажгли слуги по приказу хозяина. Не слишком ли много слуг у владельца захудалого караван-сарая? В одном дворике Олег Иваныч насчитал пятерых. Да еще сколько в доме?

Сняв халат, Абу-Факр надел нагрудник. Олег Иваныч последовал его примеру, ощутив вдруг давно забытое радостно-щемящее чувство, чувство предстоящего поединка. Как когда-то в детстве, вернее, в ранней юности, в фехтовальной команде холодильного техникума. Правда, тогда Олег фехтовал на рапирах, потом на шпагах. Пробовал и саблю, но так, интереса ради.

Фехтование на саблях, как и на рапирах, во многом условно. Уколы засчитываются только те, что нанесены в «поражаемую поверхность» — туловище и спина до пояса. Руки, ноги, маска — не учитываются. Кроме этого, существует «право атаки» — нападать сам можешь только тогда, когда закончил свою атаку противник, так что сражаются по очереди, а если оба нападают сразу — уколы не засчитываются, да еще и штрафы можно заработать.