Коронатор

Вбежал дежурный паж, следом еще несколько слуг и фрейлин, затем, взволнованная неистовым звонком, на пороге возникла тучная леди Блаун. Анна опомнилась и, отшвырнув колокольчик, гневно уставилась на приближенных.

– Кто побывал в моей комнате, пока я находилась у короля?

Повисла напряженная тишина. Все недоуменно переглядывались и молчали.

– Дьявол вас побери! Кто хозяйничал здесь после моего ухода? – взорвалась принцесса.

Леди Блаун шумно вздохнула и сложила руки на животе.

– Я собирала ваши платья, затем заходили леди Бланш, леди Сьюзен, два пажа, камеристки, горничные.

– Что понадобилось такой толпе в моей опочивальне?

– Обычная уборка, ваше высочество.

– Кто прибирал на столе?

Вперед выступила одна из горничных, уже немолодая женщина с усталым растерянным лицом.

– Пощадите, ваше высочество. Я только стерла пыль и сложила разбросанные листы.

Анна поманила ее пальцем.

– Куда девались исписанные листы со стола? – сурово спросила она.

Та была настолько испугана, что ничего не понимала.

– Помилосердствуйте, моя принцесса! На столе не было никаких бумаг с записями. Да разве я посмела бы трогать что-либо, написанное вашей рукой?! Порази меня Господь, и пусть я не буду знать покоя ни на этом свете, ни на том, если говорю неправду!

«Она не лжет, – подумала Анна. – Хотя, как знать… Но если не она, то кто же, кто?»

Ее взгляд перебегал с надменного лица статс-дамы на взволнованные лица пажей, с удивленной мордашки Бланш Уэд на растерянных камеристок у двери, на длиннолицую «овечку» леди Баттерфилд.

«Кто из них? Кто соглядатай? Как я раньше могла быть столь беспечной и не догадываться, что, когда вокруг одни интриги и предательство, нельзя ни на миг расслабляться!»

Ее взгляд скользнул по фрескам на стенах: вопящие рты, искаженные лица, воздетые к небу руки… Анне вдруг показалось, что все это ожило, движется и дышит вокруг нее. Сердце сжалось от плохого предчувствия.

Испуганная горничная продолжала лепетать невнятное. Анна безразлично махнула рукой. Сейчас пытаться выяснить что-либо бесполезно. Надо поспешить со сборами, чтобы не разгневать короля.

Полтора часа спустя после исповеди и благословения в аббатстве Вестминстера король и принцесса Уэльская двинулись в путь. Через Лондон Генрих решил пройти пешком, Анна шла рядом, а следом вели их коней, шагали закованные в броню гвардейцы и лучники, герольды, пажи, скрипели колесами дормезы[45], возки с провизией и поклажей.

Король, в сером плаще с капюшоном, легко выступал впереди, и лицо его светилось радостью и умиротворением. Сейчас он был полностью погружен в мысли о своем благочестивом паломничестве ко гробу великого английского святого. Этот монарх, тяготившийся знаками монаршего достоинства, сейчас, шествуя с посохом паломника в руке, чувствовал себя на вершине блаженства. Дважды ему приходилось останавливаться, принимая прошения от горожан, и каждый раз принцесса замечала выражение досады на его лице. «Господь допустил ошибку, сотворив этого человека монархом, – думала Анна. – Забота о королевстве, многочисленные обязанности венценосца только раздражают его. Будь его воля и не женись он в свое время на честолюбивой и решительной Маргарите Анжуйской, он без промедления отрекся бы от престола в чью угодно пользу и, как святой Франциск, подался бы в леса, чтобы проповедовать птицам».

Когда они добрались до Саутворка, короля окружила вопящая толпа калек и нищих, а он внезапно опустился перед ними на колени и стал умолять их помолиться за грешного монарха. Те, видимо, потеряв надежду на щедрую милостыню, растерялись и, заметив стоявшую поодаль принцессу Уэльскую, направились к ней. Анна раздавала фартинги и гроты[46], думая о том, что если так будет продолжаться и дальше, то они до темна не покинут столицу.

Дело поправил лорд Лэтимер. Он что-то сказал охранникам, и те, потеснив нищих, взяли короля под руки и подвели к спокойному жеребцу в богатом убранстве. Король подчинился, но, едва сев в седло, тут же стал искать глазами Анну.

– Вы должны находиться все время рядом со мной, принцесса, – потребовал он, и Анна поняла, что, несмотря на странности поведения, король не забывает о ее прегрешении.

Весь остаток дня они медленно двигались ровным шагом, который вовсе не походил на тот легкий галоп, который был принят у конных паломников в Кентербери и получил в честь этого города название «кантер». Король, двигавшийся во главе кортежа, сам задавал темп. Несколько раз он делал остановки, дабы помолиться в придорожной часовне или преклонить колена у каменного распятия на перекрестке. Молился он по обыкновению долго, так что дружинники и прислуга успевали перекусить и поболтать. Анну же король все время держал подле себя. Они вместе опускались в пыль у крестов или на каменные плиты часовен, и временами девушка замечала, что Генрих не столько молится, сколько наблюдает за ней, и это было столь необычно, что Анна терялась, забывала заученные латинские фразы, и тогда король негромко поправлял ее.