Королевский маскарад

Утром солнышко растопило мрачные мысли, нагнанные вечерним холодным дождем. И Лоэль заметил, как приблизились горы, как их снеговые пики уперлись в самое небо, словно поддерживая его свод. Вот тот, тройной, чуть правее, «Наковальня Труженика». А прямо впереди встает все выше, упирается в зенит, самый величественный и огромный – «Копье света». Оба указаны отцом как надежные ориентиры. Король нарисовал для сына точное положение пиков, выводящее на тропу к перевалу. Лоэль присмотрелся и стал сильно забирать к западу. Увлекшись восстановлением прошлого, он сбился с дороги, ночью бежал быстро – и теперь далек от давно заросших и сровнявшихся в спокойное поле тележных следов. Зря искал даже малый намек на них, зря пытался угадать рисунок холмов. Пришлось с горечью признать: он никудышный следопыт. Значит, по возвращении надо забросить магию лет на сто и заняться другим делом, не менее важным.

Лоэль рассмеялся: упрямая и вздорная Оса наверняка сочтет, что именно она сподвигла принца на достойное мужчины занятие. Пусть радуется. Может, есть и ее заслуга. Эриль дошла до гор. Мильоса-а-Синни, старшая сестра мудрой, древняя тезка – и тетка – Осы была лучшей среди женщин, хранивших жизнь древней королевы. Ведь существовали и женщины-храны, особенно из числа способных магов. Принц вздохнул, замедляя бег. Можно уверенно добавить: нынешняя молодая Оса одолела бы холмы, не уронив чести рода и в боях. Эти мысли, как игла, тянут нитку неприятного и неоспоримого вывода. Никому не нужен маг, пусть и могучий, если он за десять дней пути умудрился дважды подвернуть ногу. И, падая, вывихнуть руку. Скажи такое следопытам – перестанут признавать эльфом…

От построения планов грядущего воинского обучения нога не прекратила болеть. Принц еще разок вздохнул – и сдался, устроил привал на целые сутки. Усмехнулся: зайца он способен выцелить, пусть и со второй попытки. Спасибо маме, умеет готовить в походных условиях. И благодаря Тафи Гррхон в состоянии заговорить боль и вылечить вывих в один день.

Устроив себе королевский обед из пяти блюд и скромный ужин из двух, принц сыто и благодушно улегся на склоне. Стал смотреть в небо. Вчера ленивого бегуна догнал – совсем не там, где надеялся принц, – последний летний месяц, блеснул теплым солнышком, рыжим, намекающим на скорый пожар кленов в родной долине Рэлло. Лоэль рассмеялся. Звезды тоже никудышные следопыты. Позорно спотыкаются на своих бархатных дорогах и падают вниз, становятся тонкими мгновенными штрихами света.

Утром Лоэль собрался до зари и побежал без спешки, стараясь рассчитывать силы точнее и правильнее.

Семь дней спустя горы занимали уже полмира, склоны и вершины подросших и заострившихся травянистых холмов тут и там обнажались каменными проплешинами. Молодой маг пропел короткое заклинание гномов и довольно кивнул. Это он умеет лучше многих. «Эхо камня» капризно, не подчиняется неопытным. Да и с мастерами оно готово пошутить, обманывая и запутывая. А вот принцу отзывается охотно и без обмана. Впрочем, он не спрашивает впустую, ради развлечения беспокоя сонные скалы. И поет без надрыва – вежливо просит о помощи с должным уважением к возрасту и мудрости.

Эхо, не различимое ухом лишенного врожденных способностей гномьего знахаря, загуляло в недрах каменных корней, под травой, под тонким слоем плодородной почвы. Дожди и ветры наносят и смывают ее, а камни остаются – и помнят. Едва ощутимая дрожь качнула травинки – сместила на волос, не более. Но Лоэль услышал и побежал быстрее. Горы помнили пение древних гномов. Они не забывают тех, кто исконно обитает в пещерах и наполняет недра радостью труда и жизни, кто почитает глубинный горн Труженика.

Волна трепета катилась по долине и вела точно и неспешно, словно горы сочли вопрос важным, даже долгожданным. Может, так и есть. Когда Лоэль найдет перевал – а он теперь не сомневался, найдет, – он укажет место древней битвы знахарям Гхросса. Гномы придут и будут петь над камнями, залитыми в древности кровью предков. Старая боль угаснет, горы смирятся с тяжестью потери. И не станет злое эхо звенеть по ущельям, пугая случайного путника шумом стали. Громы прекратят рычать проклятиями черных магов, а ветер – стонать голосами умирающих.

Пять дней волна дрожи катилась, послушно замирая, давая принцу возможность отдохнуть. И снова эхо возрождалось, едва он ступал на стертую десятками веков тропу. Низкие пологие склоны остались позади, ущелья сжимали ладони скал, перетирая каменную пыль обвалов. Солнце заглядывало в мрачные коридоры ненадолго и скрывалось, отдавая темные лабиринты во власть теней. Лоэль не надеялся, что ему помогут. Но – помогли. Древняя тропа была разрушена, местами ее пересекали глубокие щели разломов, высокие завалы каменного крошева, острые ребра оползней. Приходилось бесконечно петлять, обходить, перелезать, карабкаться по отвесным склонам.