Королевская страсть

Карла вдруг точно окатили ледяной водой. Барбара боролась с ним, изображая невинность, но тело ее было теплым и податливым, и он осознавал, что под этим сопротивлением кроется тайное желание, Френсис же была холодна как лед. Кровь отхлынула от лица Карла, мрачное предчувствие закралось в его сердце, и он заглянул в ее потемневшие глаза, ища ответа.

В голубых глазах отражались беспомощность и унижение. Френсис отвернула голову, и ее стошнило прямо на цветы, разбросанные по кровати в честь свадебного обряда.

О Господи! Значит, он ей отвратителен! Карл поднялся с кровати и быстро привел в порядок свою одежду. Лицо его потемнело, в глазах сверкала ярость. Он прошипел сквозь зубы:

— Хотел бы я, чтобы вы потеряли красоту и испытали все муки страсти.

Король резко повернулся на каблуках и покинул комнату.

Глава 24

Разъяренная обманом, Френсис стала заклятым врагом Барбары. На следующий день она подошла к Барбаре и, побледнев от собственной смелости, заявила:

— Вы достойны презрения, мадам. Я доверяла вам, а вы использовали мою дружбу, чтобы унизить меня. Клянусь, когда-нибудь я поступлю с вами так же. Я отомщу вам.

Барбара пренебрежительно пожала плечами. Можно больше не притворяться, что она дружит с этой маленькой дурочкой. Барбара с ее острым умом терпела страшные муки, выслушивая все глупости, которые поверяла ей Френсис.

— Как ты можешь отомстить мне? — презрительно спросила она. — Ты потеряла всякий интерес для короля, милочка.

Но Барбара опасно недооценивала влияние Френсис на Карла. Некоторое время король чувствовал себя оскорбленным и избегал Френсис. Она же упорно преследовала его, изыскивая возможность остаться с ним наедине. Как-то раз она мягко коснулась его руки и сказала:

— Сир, я думаю, мне лучше умереть, если вы по-прежнему собираетесь избегать меня. Все случившееся той ночью… Вы напугали меня… К тому же я выпила слишком много вина. Так произошло совсем не оттого, что вы не нравитесь мне… — Она вспыхнула, опустила глаза и вновь взглянула на него с подкупающей искренностью. — Но вы и я — мы оба из рода Стюартов, и кто лучше вас может понять, что я ценю свою честь превыше всего… даже моей любви к вам.

Карл любовался детским выражением ее лица, тонкими чертами, точеным римским носом и чувствовал, что страсть вновь пробуждается в нем. Черт побери! Она само совершенство! И когда-нибудь она будет принадлежать ему!

Подавив эмоции, он холодно сказал:

— Не будем больше вспоминать об этом, Френсис. Та ночь забыта. — Он старался не показывать, что его гордости нанесен тяжелейший удар.

Френсис облегченно вздохнула и, подняв голову, потянулась к нему, словно хотела, чтобы он поцеловал ее. Карл справился с этим искушением и небрежно сказал:

— Я собираюсь чеканить новые монеты и намеревался просить тебя стать моделью для символического изображения Британии.

Голубые глаза Френсис засверкали.

— О, сир… — Неужели ее лицо будет запечатлено на монетах королевства?! Это будет подтверждением того, что она самая красивая женщина Англии.

Карл сказал угрюмо:

— Полагаю, Стюарты заслужили честь быть увековеченными на монетах.

Душа Френсис преисполнилась гордости. Каждый день по утрам она наряжалась, чтобы позировать для портрета, а Барбаре оставалось лишь скрежетать зубами в бессильной ярости. Френсис была действительно очаровательна! Она появлялась в голубом платье, подчеркивающем воздушность ее тонкой фигурки, волны волос ниспадали на спину, и золотой обруч охватывал ее чистый лоб.

Необходимо было как можно скорее показать Френсис, кто главенствует при английском дворе. Могущество Барбары увеличивалось не по дням, а по часам. Недавно ее сторону принял Джордж Дигби, второй граф Бристоль. Он был одним из министров Карла во время его изгнания, но перешел в католическую веру и был освобожден от этой должности, поскольку католики не имели права занимать государственные посты. Тем не менее он оставался влиятельным лицом в правительстве. Его ненависть к Кларендону могла сравниться разве что с ее собственной, и Барбара считала, что их совместные усилия вскоре приведут к отставке канцлера. Бристоль активно содействовал составлению Декларации религиозной терпимости по отношению к католикам, и король всецело одобрял его деятельность. Возможно, когда парламент примет декларацию, Кларендона просто хватит удар и он самоустранится по причине смерти. Барбара удовлетворенно улыбнулась, и мысли ее переключились на Френсис.

Филиберт, граф де Грамон, сам того не желая, дал Барбаре повод начать открытую войну против Френсис. Он прислал Карлу подарок из Парижа, за который заплатил двадцать тысяч луидоров. Бедняга Грамон и не предполагал, что его щедрый подарок доставит королю массу неприятностей.