Королевская прогулка

Сказать или не сказать? Разумнее было бы промолчать, потому что, хотя Грэм и не знал отношения девушки к храмам Рахьи и тамошним служительницам, можно было предположить, каково оно. Но, с другой стороны, ему вдруг неудержимо захотелось хоть чем-нибудь уязвить девчонку, сделать ей больно. Отомстить ей за цепи, которыми она опутывала его все крепче и крепче.

— Нет. В храме Рахьи.

— Где-е? — выражение лица Ванды стало просто-таки неописуемым. — У Рахьи? У этих потаскушек? — ее лексикон потрясал своей широтой и казался не совсем подходящим для молоденькой принцессы. — Ты там только пил или?..

— Это что, допрос? — сухо спросил Грэм.

Кровь бросилась Ванде в лицо, и девчонка покраснела в мгновение ока. На глазах у нее выступили слезы.

— Хам! — выкрикнула Ванда и размахнулась, чтобы ударить его по лицу. Грэм едва успел перехватить руку. Ванда вырвалась, развернулась и почти бегом понеслась к выхо-ду. А к Грэму подскочил бледный и рассвирепевший Ив, снова схватил его за плечо, встряхнул:

— Что ты опять ей сказал?!

— Оставь его в покое! — плачущим голосом прокричала от двери Ванда, на секунду обернувшись.

Ив одарил Грэма взглядом василиска, прошипел сквозь зубы: "Вечером я из тебя все кишки выпущу!" — и бросился вслед за Вандой, чей рыжий хвост уже исчезал в двер-ном проеме.

Оставшись, наконец, один, Грэм тяжело оперся о столешницу. Его неожиданно сильно замутило, к горлу подкатил ком. О боги, подумал он, и чем я провинился перед вами? Столько баллад написано о любви, прекрасной и светлой, так почему же ему она доставляет лишь мучения? Не врут же все барды?

Вино, бурная ночь и нервное напряжение делали свое дело. Чувствовал Грэм себя хуже некуда. Дурнота не проходила, а лишь усиливалась. Не хватало еще, чтобы в таком виде его застали спустившиеся вниз Оге или Корделия, или вернувшиеся Ив и Ванда. Усилием воли Грэм заставил себя собраться и медленно распрямился. Перед глазами все плыло, но он предположил, что сумеет добраться до своей комнаты. Он сделал несколько неверных шагов, и тут к нему вдруг подскочила молоденькая служанка, которую он в пы-лу страстей и не заметил, и предупредительно взяла его под руку:

— Вам плохо, господин? Помочь вам дойти до комнаты?

Он отстранил служанку:

— Спасибо, я сам.

— Позвольте все-таки помочь вам! Вы плохо выглядите, — настаивала девушка.

Начиная злиться, Грэм остановился и пристально взглянул на нее так, что бедная служанка отшатнулась.

— Что тебе от меня надо? Оставь меня в покое. Я же сказал, что все в порядке!

— Извините, господин, — пролепетала девушка и тут же убежала.

* * *

Когда Грэм добрался до комнаты, которую делил с парнями, то с некоторым об-легчением увидел, что Оге еще спит, а значит, вопросов задавать не будет. Хоть какая-то радость. Забыв о том, что хотел привести себя в человеческий вид, Грэм повалился нич-ком на кровать. Гори все синим пламенем, пошло оно все к Безымянному. Ему ни до чего не было дела, хотелось уснуть, и, желательно, никогда не просыпаться. Подумалось даже: а убил бы его Ив сегодня вечером, что ли, сделал бы такое одолжение. Смерть от меча ме-дейского нобиля — достойная смерть, к тому же, освобождает от множества проблем. Впрочем, уже через пять минут он отмел мысли о смерти как провокаторские и слабо-вольные, а так же как недостойные нобиля наинского.

Когда в комнате появился Ив и начал будить соню — Оге, Грэм не подал и виду, что не спит. Глаза у него были открыты, но он лежал лицом к стене, так что никто не мог это-го видеть. Он слышал, как недовольно ворчит Оге, насильно стащенный с кровати безжа-лостным приятелем, и как бродит по комнате, пытаясь отыскать неизвестно куда забро-шенную вчера перевязь с мечом. Слышал, как Ив вдруг быстро подошел к кровати с ле-жащим Грэмом и остановился. Грэм не пошевелился. Он ожидал, что его сейчас тоже бу-дут будить, но ошибся. Ив постоял немного, потом повернулся на каблуках и со словами: "Ну и осел", — направился помогать Оге в его поисках. Минут через пятнадцать оба удали-лись.

Оставшись один, Грэм тихо вздохнул и сел на кровати. Что делать дальше, он не знал. Очень хотелось побиться головой об стену, если бы только знать, что это поможет. А если не побиться, то хотя бы завыть волком.

Утреннее солнце заглядывало в окна, но предстоящий ясный день не радовал Грэ-ма. Беззаботное состояние, овладевшее им после ночи в обществе служительницы Рахьи, прошло без следа после разговора сначала с Ивом, потом — с Вандой. Стало тоскливо.

Он не стал ни биться головой об стену, ни выть. Он яростно растер лицо и попы-тался сообразить, что теперь делать. Опьянение уже прошло, но тяжесть в голове оста-лась, мысли перекатывались, словно булыжники.