Королева отступает последней

Упоминание о Вейнанде отозвалось в груди тоской и горечью. Я скучала по нему. По его взглядам, по его голосу... Редкой, но такой красивой улыбке... Я боялась за него, потому что не знала, где он и что с ним стало. Жив ли, не пострадал ли.

— Если бы император не узнал о моей тайне, было бы проще, — пробормотала с грустью, вспоминая о роковом вечере, когда Великий раскрыл меня перед всей империей.

— Если бы он не узнал, ты бы так и пряталась в своём уютном коконе. Тайны продолжали бы множиться, твои родственнички продолжали бы настаивать на отречении от дара и кто знает, может быть, в конце концов и уговорили бы стать просто шиари Лайрой. А мне бы потом пришлось работать с твоим трусом-братом... Нет, это было бы заранее провальное задание.

Что я там говорила про удивления? Я уставилась на Эйо, пытаясь понять, что значат её слова. Но... не понималось.

— Работать с моим трусом-братом? — повторила эхом, продолжая переваривать... Что? Её признание? — Это... это ты выдала меня императору?

Креорка молчала, не спешила нарушать тишину: мутную, удушающую. Прозвучавшую громче любых слов признания. Раскаянья. Хоть по выражению лица «брата» было видно: Эйо ни в чём не раскаивается.

— Не я лично. Но слух пустила. — Мне показалось, или в её голосе прозвучала гордость и удовлетворение? — Достаточный, чтобы чаровики его величества тобой заинтересовались, проверили и, как результат, узнали о твоей тайне.

— Ты-ы-ы... — Я медленно поднялась. — Ты нарочно испортила мне жизнь!

— Не испортила, а вытолкнула тебя из твоей скорлупы.

— Дрянь.

Дрянь и лицемерная гадина.

Липовый братец тоже поднялся. Встал передо мной, ядовито отчеканил:

— Я только и делала, что подталкивала тебя к действиям. К действиям, которые спасут не только тебя, Лайра, девушку, привыкшую всё в себе прятать, но и жизни многих-многих невинных. Он — чудовище, Лайра. Монстр! Тот, кто должен был тебя заметить, а потом в тебе заинтересоваться. Тот, с кем ты теперь должна будешь сблизиться. Если не ради себя и ради тех, кто погибает на войне (на них тебе, похоже, плевать), так ради своей семьи и любимого генерала. — Подавшись вперёд, она прошептала мне на ухо: — Лайра, очнись. Больше не получится отсиживаться в своём маленьком безопасном мирке. Его больше нет! А скоро не станет и тебя. Ты станешь кобылой для разведения породистых венценосных жеребчиков, если сейчас не сделаешь ход первой.

— Уходи... Убирайся!

Но Эйо и не думала оставлять меня в покое. Вместо этого схватила за руку, и я почувствовала, как в ладонь вжалось гладкое прохладное стекло.

— Никто не просит тебя с ним спать! Выпьешь это перед встречей с ним и сделаешь так, чтобы он тебя поцеловал. Глубоко, страстно, как должен целовать женщину мужчина. Тебе зелье не принесёт вреда, а он сдохнет прежде, чем вы дойдёте до конца. И никакой чаровик не обнаружит яд в теле великого льва. Все решат, что его величеству просто отказало сердце. Бывает... В последнее время в его жизни было столько досадных промахов и потрясений.

Я дёрнулась, желая вырваться, оттолкнуть её, но креорка ещё сильнее сжала мои пальцы вокруг отравы.

— Не будь идиоткой, Ноэро. Один неприятный вечер, зато потом всё изменится.

Резко отстранившись, она развернулась и бесшумно скользнула к лестнице. С грацией кошки, а может, гиены.

Я осталась стоять, с ядом в кулаке, глухой яростью в сердце и метелью из мыслей в сознании. Влить бы эту дрянь в глотку Эйо, но...

Но Эйо в библиотеке уже не было.

Глава 23

— Что с тобой происходит?

«Ничего хорошего», — хотелось сказать брату, но вместо этого я подарила ему слабую улыбку и заверила, что со мной всё отлично.

И снова уткнулась глазами в тарелку с кашей. Воскресное утро в Кальдероке мало чем отличалось от утра субботы: везде тихо и пустынно, как будто все вымерли. Даже несмотря на то, что часть кадетов возвращалась на ночь в академию, вставали они не раньше полудня, а бывало, что и вовсе просыпались ближе к вечеру. Поэтому в просторном зале столовой мы с Рифером завтракали в унылом одиночестве.

— Лайра, не ври мне, — не унимался брат. Сидел на лавке, вертел в руках чашку с остывшим чаем и ввинчивался в меня взглядом.

У Эшвара поди нахватался. Тот тоже любит вот так на меня пялиться.

— С чего ты взял, что я тебя обманываю?

— Ты со вчерашнего вечера сама не своя. Я это не только вижу, но и чувствую. И не говори мне, что дело в генерале, — поспешно добавил братец, не дав мне вставить и слова. — Точно знаю: тут что-то другое.

И когда только успел превратиться в такого заботливого и внимательного родственника?

— Всё в порядке...

— Неужели так сложно сказать правду? Хотя бы изредка. Для разнообразия.

Зачерпнув комочек каши, я несколько секунд на него глазела, но в рот так и не отправила, уронила ложку обратно. Аппетита не было. Злость на Эйо осталась, но теперь к ней ещё и примешивалась какая-то отупляющая усталость. И почему всем от меня что-то надо? Там во Флаосе, здесь в Эргандаре... Что, так сложно взять и без меня во всём разобраться?

— Лайра-а-а...