Королева отшельников

Потому что отец Ильи давно не жил с его матерью, и отношения между ними были не самыми лучшими. Потому что двоюродный брат отца Ильи, с которым тот намеревался заявиться к ним в дом, был заклятым врагом матери Ильи. Она, кажется, захватила его завод много лет назад.

– Почему вы не допрашиваете их? – все удивлялась Лада частым визитам полиции. – Нам вам нечего сказать. Нечего добавить к тому, что уже сообщили.

Видимо, они поняли. И визиты прекратились.

– Слава богу, это закончилось, – воскликнул как-то отец, отвечая по телефону на очередной звонок из полиции. – Наконец-то это закончилось!

Но ничего не закончилось. Ей становилось только хуже.

– Я не успокоюсь, пап, пока этот человек не будет найден, – как-то за завтраком проговорила Лада, рассеянно водя вилкой по тарелке.

– Зачем тебе это? – спросил отец, с аппетитом поглощая омлет, приготовленный собственноручно. – Надо двигаться дальше, детка. Надо продолжать жить дальше.

– А если не хочется? – Она жалко улыбнулась. – Ни есть, ни спать, ни жить. Вообще ничего не хочется. Ни чтобы солнце светило, ни чтобы дождик шел. Как тогда быть?

Отец перепугался настолько, что выронил вилку. Ей стало так его жалко! И Лада тут же пообещала, что никогда не предпримет попытки свести счеты с жизнью. Он будто успокоился, но начал за ней следить. Если задерживалась, постоянно звонил. Если подолгу валялась в ванне, без конца стучал в дверь и спрашивал, а как она там. Лада не раздражалась. Не пугалась. Не радовалась, что остался человек, который ее любит. Ей было никак.

А потом он вдруг от нее отстал и стал подолгу пропадать где-то. Может, на работу устроился. Может, нашел себе какую-нибудь одинокую пенсионерку. Она не знала. И не спрашивала. Ей было все равно.

– Возможно, сильный стресс будет вам в помощь, – вдруг сказал психоаналитик во время третьего ее визита, на который она все же решилась.

– Не поняла? – нахмурила она брови.

– Возможно, какое-то сильное потрясение вытеснит предыдущее. Станет толчком для пробуждения к жизни.

– Одна боль вытеснит другую? Вы это хотите сказать? – округлила она глаза.

– Именно, – подтвердил доктор.

И Лада тут же пожалела о потраченных деньгах. И решила, что больше ни за что не пойдет к нему.

– Все ясно! – фыркнула она со злостью и поднялась с места. – Простите, что потратила ваше и свое время.

Она громко хлопнула дверью. И шла потом по улице, сосредоточенно тараща глаза. Конечно, лица людей никуда не подевались. Она видела их, различала. Другой момент, что ей прежде совершенно не хотелось их различать. Удобнее было никого не видеть.

Лада вошла во двор с противоположной стороны от автомобильной стоянки. Она с того страшного дня обходила то место стороной. Медленно пошла по тротуарной дорожке, старательно отводя взгляд в сторону. И вдруг ее окликнули.

– Лада? Лада Пантелеева?

Она встала как вкопанная. Голос принадлежал женщине. Немолодой женщине. Вдруг это мать Ильи?! Сердце забухало, как после трехкилометрового кросса. Они ведь так и не познакомились. И Лада была крайне признательна этой женщине за ненавязчивость. Она бы не выдержала еще и ее горя.

К ней подошла пожилая женщина – полная, в теплой не по погоде куртке, со странным пучком на макушке.

– Ты Лада Пантелеева? Я не ошиблась? – Женщина мяла в руках ручки старомодной сумки. Тут же мотнула головой и самой себе ответила: – Конечно, я не ошиблась. Ты так на Ларису похожа.

– На Ларису?

Лада нахмурилась. Женщина ей не была знакома. И она точно не была матерью Ильи.

– Кто такая Лариса?

– Лариса – это твоя мать, девочка. Лариса Васильевна Прохорова. Очень ты на нее похожа.

Глаза женщины смотрели на Ладу со скорбным любопытством, и это ее напрягало.

– Возможно, и была какая-то мать у меня когда-то, да только сгинула, – с вызовом отозвалась Лада.

– Не сгинула, а померла. После декрета почти сразу и померла.

– А перед этим меня на вокзале на скамейке оставила, чтобы добрые люди подобрали?! Или чтобы замерзла я? Или чтобы собаки сожрали? Так?

Женщина попятилась и замахнулась на нее сумкой. Не ударить пыталась, поняла Лада, а развеять, разогнать то, что было вызвано словами девушки. Она бы назвала это ужасом. Благоговейным. И не побоялась бы этого слова.

– Нет, не так, – прошептала женщина. – Совсем не так. Какой вокзал, Господи, помилуй! Она тебя из рук не выпускала! Надышаться на тебя не могла, пока жива была.

– А как же я тогда на вокзальной скамье оказалась? В пеленках?

Ладе сделалось нехорошо. Лицо женщины стало расплываться, плющиться. Еще мгновение, и она упала бы на землю. Но женщина ее подхватила.

– Что же это ты, девочка! Чего это ты! Да как же так…

Она подвела ее к скамейке возле одного из подъездов. Усадила и принялась махать возле лица Лады своей сумкой.

– Может, домой тебя давай отведу? – предложила она.

– Нет, домой точно не хочу. Дома отец, – вспомнила Лада. – Который уверяет, что нашел меня грудной на скамейке на вокзале.

– Да не было такого! – возмутилась снова женщина. – Какой вокзал? Ты ножками своими уже топала, когда мама твоя Лариса умерла.

– А отец?