Королева Марго

Мария де Медичи в окружении фрейлин ждала ее на верху лестницы почета — на Верхней Ступеньке, — которая сохранилась доныне. Она отказалась подойти ближе, за что король в сердцах пожурил ее. Королева была сама холодность. Но Маргарита «слишком много страдала, чтобы выказывать лишнюю гордыню», — когда она почтительно преклонила колени перед королевой, окруженная всем тем, что некогда принадлежало ей самой, ни тени притворства нельзя было заметить на ее лице…

Уважение, которое засвидетельствовала ей прежняя госпожа Лувра, тронуло королеву Марию, и какой-то ток дружбы пробежал между двумя женщинами, тем более что Марго и прежде признала дофина единственным наследником трона. Знакомство герцогини де Валуа с будущим Людовиком XIII состоялось в замке Сен-Жермен, том самом, где родилась Маргарита. Пятилетний принц ждал ее у селения Рюэй и встретил словами: «Мама, дочь моя», — выражение это, слегка ее изумившее, пошло, кажется, от Генриха IV… Она была совершенно очарована наследником и однажды на ярмарке в Сен-Жермене купила ему брошь за три тысячи экю.

Странная семейная жизнь! В своем знаменитом «Дневнике» Эроар описывает ее так: Маргарита «стоит на коленях перед постелью Марии де Медичи, а Генрих IV с дофином, сидя на постели, играют с собачкой».

Марго не скупилась на проявление верноподданнических чувств по отношению к королю Франции и Наварры. Когда Генрих уехал во взбунтовавшийся Лимузен, чтобы навести там порядок, она писала ему: «Мы ждем возвращения Вашего Величества, как народы тех стран, где по шесть месяцев длится ночь, ждут возвращения дня…».

Так как двор подолгу жил в Мадридском замке, необходимо было подыскать ей резиденцию где-то неподалеку. Генрих IV попросил Рене де Бона, архиепископа Санса, уступить Маргарите свой замечательный дворец. В свое время он одним из первых поддержал права Генриха на престол и, после того как наваррец отрекся от протестантской веры, получил архиепископство в Сансе, тем более значимое, что Париж был только епископством. Рене де Бон славился также своим могучим аппетитом, вынуждавшим его каждые четыре часа садиться за стол, иначе он мог попросту захиреть… Дворец, испрошенный для Маргариты, был построен в стиле готики раннего Возрождения, когда архиепископом Санса был Тристан де Салазар. Во времена Франциска I кардинал Прат замечательно разукрасил дворец. Это был настоящий просторный замок, впрочем, его и ныне можно увидеть на улице Фигье, близ Сены. Улица была названа так из-за фигового дерева, срубленного по приказу Марго, ибо оно не давало проехать ее карете. Правда, тут же была посажена другая смоковница напротив ворот дворца.

Однажды утром на этих воротах чья-то рука на радость ротозеям пришпилила такие стишки:

Как королеве тебе надлежит
В королевском домике жить.
Но шлюхе как же не согласиться
У святого отца поселиться.

В этом замке она вела по-прежнему королевский образ жизни в окружении ученых, поэтов, музыкантов — и красивых мужчин… 5 апреля 1606 года, узнав, что королевские войска заняли независимое Седанское княжество, в письме Генриху IV Маргарита возблагодарила Господа: «Мне кажется, что мы ему обязаны вдвойне; и потому что он вернул под скипетр Вашего Величества еще одну территорию и послушание ее жителей, и потому что вы их вернули Богу, ибо Ваше Величество вправе сказать, как Цезарь: «Пришел, увидел, победил…».

В этот день, 5 апреля, она возвращалась с мессы из монастыря селестинцев. В карете рядом с ней сидел ее возлюбленный Дат де Сен-Жюльен, к которому Марго питала сумасшедшую страсть. Ему было двадцать лет, тогда как она давно перешагнула пятидесятилетний рубеж — что в начале XVII века считалось уже глубокой старостью.

Вдруг прогремел выстрел. Пораженный в голову, Сен-Жюльен рухнул на колени Маргариты, забрызгав кровью ее платье.

Кто стрелял?

Убийцей оказался восемнадцатилетний юноша, сын мадам де Вермон, которого сменил в постели Маргариты Дат де Сен-Жюльен. Безумно влюбленный, ревнивый до крайности, молодой де Вермон обзавелся пистолью, чтобы убить своего соперника. Видя, как он бросился наутек, Маргарита не своим голосом закричала:

— Убейте этого безумца!

В сердцах она задрала свои юбки:

— Держите! Держите! Возьмите мои подвязки! Повесьте его!

Крепко связанного Вермона заперли в одной из комнат во дворце по соседству. Рядом с ним положили труп бедного Сен-Жюльена.

— Поверните его, — попросил он, — я хочу убедиться, что он действительно мертв.

Просьбу его исполнили.

— Он действительно мертв, и теперь вы можете убить меня! — воскликнул де Вермон. — Я ни о чем не сожалею.