– Эти вопросы не будем обсуждать, – сказал Пушкин. – Сейчас важнее другой: почему вы так боялись этого номера?
Ударение на «вы» было сделано слишком явно. Виктор Филиппович опять попал в затруднительное положение.
– Должны знать, что тут произошло, – ответил он, подбирая слова.
– Я – знаю. Откуда вы знаете, что здесь двадцать лет назад ваш отец убил цыганку?
– Так ведь… Это же… Давно… Известно…
– Иными словами, ваш отец рассказывал детям об убийстве, хвастался им и даже точно указывал номер в «Славянском базаре»? Как же так? Вроде бы семья узнала о семейном проклятии два месяца назад?
Виктор Филиппович понял, что попал в западню.
– Отец ни словом не обмолвился, – проговорил он. – Мы узнали про эту историю из письма, что Гришка раскопал.
– Там был указан точный номер гостиницы?
– Нет… Разумеется… Нет…
– Тогда откуда знаете его?
Вот теперь приперли окончательно. Деваться некуда.
– Гришка рассказал.
– А ему откуда стало известно?
– Не знаю. Слово чести – не знаю! – Немировский даже приложил ладонь к сердцу. – А я не подумал уточнить. Говорил: четвертый нумер, самый лучший в «Славянском базаре». Где все началось, там все и кончится.
– Знали, что Григорий Филиппович был здесь в ночь с воскресенья на понедельник?
– Нет! – чуть не выкрикнул Виктор Филиппович. – Не знал! А если бы знал… Он на утро праздничный завтрак назначил. И не пришел…
Пушкин не отступал.
– Разве не заглядывали к брату в тот вечер?
– Зачем мне?
– Например, вон тот стол подвинуть. – Пушкин указал на мебель, так и стоявшую не на месте.
– И в мыслях не было!
– Таким образом, вы признаете, что вечером девятнадцатого декабря были в этой гостинице.
Виктор Филиппович издал звук мыши, которую прихлопнула мышеловка.
– А? – проговорил он.
Пушкин прошел к двери и распахнул.
– Пройдемте.
– К-куда… В-в… в тюрьму? – пролепетал Немировский.
– В номер двенадцатый.
– Откуда вы… Откуда узнали?
– Это было нелегко. Но мы справились. Взяли девятнадцатого декабря?
– Кажется… Не помню чисел.
– Номер до сих пор за вами. Приглашайте в гости, хозяин – вы.
Немировский будто прирос к полу. Страх опять вцепился в него.
Агата не подозревала, что следить за человеком – дело настолько скучнейшее и утомительное. Второй час тряслась на диванчике пролетки, замерзла до полной нечувствительности, но ничего полезного не узнала. Ольга Петровна вела себя на удивление обыденно. С Кузнецкого моста прибыла в Варсонофьевский переулок, зашла в ломбард, побыла недолго, вышла, перешла на другую сторону улицы и зашла в кредитную контору «Немировский и сыновья».
Теперь на вывески Агата стала обращать внимание. Ясно, что по какому-то делу зашла к брату погибшего мужа. Выйдя из конторы, Ольга Петровна завернула в соседний ювелирный магазин, над которым возвышалась фамильная вывеска. Пробыла с четверть часа, вышла явно рассерженная, села в пролетку и поехала на Воздвиженку, к дому Скворцовых, где зашла в ресторан Генриха Стевера. Пробыла там совсем недолго, наверняка и кофе не пила, после чего погнала извозчика на Тверской бульвар, к ресторану Быкова. Но и там не нашла себе покоя, а отправилась на Мясницкую улицу в ресторан «Пальма». Агата терялась в догадках, для чего вдове совершать тур по московским ресторанам. Или слишком хитра и путает следы, или подбирает место для достойных поминок. Что тоже является не чем иным, как игрой для отвода глаз. Не иначе.
На «Пальме» Ольга Петровна не остановилась. А поехала во «Францию» на Тверской улице. Извозчику хорошо: платят – он катает, куда прикажут. Агата прикинула, что уже накатала рубля на три, не меньше. И, кстати, Ольга Петровна тоже. Однако «Франция» вдове не подошла. Отправилась в «Прагу» у Арбатских ворот. Даже такое пристойное заведение ее не устроило. И мадам Немировская заехала совсем уж в странное место: трактир Амбросимова на Малой Лубянке. Что делать пристойной женщине в таком заведении? Агата не могла понять и терялась в догадках.
Однако Ольга Петровна знала. Вернее, нашла там что-то важное. Выскочила из трактира в нервном состоянии, забралась в пролетку и что-то крикнула извозчику. Агата не могла расслышать адрес, но вскоре все выяснилось. Ольга Петровна приехала в полицейский дом Городского участка. Вошла в него в сильном волнении, а вышла в сопровождении самого пристава, который поцеловал даме ручку, подсадил в пролетку и даже помахал на прощание. Агата видела, что настроение Ольги Петровны решительно изменилось в лучшую сторону.
Запутанным путешествиям пришел конец. Пролетка неторопливо доехала до Замоскворечья, Ольга Петровна расплатилась, дав хорошие чаевые, судя по поклонам извозчика, и вошла в одноэтажный дом купеческой архитектуры. Агата сочла, что миссия исполнена. Она узнала все, что хотела. Вернее – не узнала ничего.