Ювелирный магазин «Немировский и сыновья» в Варсонофьевском переулке отличался от тех, что блистали витринами в Охотном ряду. Публика высокого полета, аристократы и придворные дамы, сюда не заглядывала. Лощеных приказчиков в строгих сюртуках и идеально накрахмаленных сорочках не было, Петр Филиппович экономил на приказчиках. Витрины были полны, но товар рассчитан на особый сорт покупателей – купцов и коммерсантов средней руки. Таких, каким был Немировский. Своих клиентов Петр Филиппович знал как облупленных: их вкусы, привычки, манеру торговаться. А потому давал все, что они желали. Круг покупателей у магазина был не слишком широким, популярность – только среди своих, но доход твердый и надежный. Как и сам Петр Филиппович.
Вошедшего человека в пальто доброго сукна он сразу определил наметанным глазом как не своего клиента. Такой зайдет, носом поводит и уйдет ни с чем. Нет, деньги у него водятся, но покупать ничего не станет. Товар не того фасона. Скорее в Охотном втридорога купит, чем по хорошей цене в месте не слишком знаменитом. Тратить на него усилия бесполезно. А потому Петр Филиппович немного удивился, когда незнакомец направился прямиком к нему и поздоровался, назвав по имени-отчеству.
– И вам доброго дня, – ответил Немировский сдержанно. Он приглядывался, пытаясь вспомнить, где мог познакомиться с этим господином не из купцов. Когда ему назвали фамилию, Петр Филиппович уверился: никогда раньше не встречались с господином Пушкиным, Алексеем Сергеевичем.
– Чем могу? – сказал он дежурную фразу.
Визитер сообщил, что он чиновник сыскной полиции. Что на Немировского не произвело впечатления.
– Чем обязан? – только и сказал Петр Филиппович.
– Занимаюсь розыском по делу о смерти вашего брата, Григория Филипповича.
– А, это, – Немировский проговорил с таким безразличием, как будто дело шло о смерти курицы. – Что тут разыскивать, сердечко у Гришки слабое, да и сам задохлик. Зря отец ему часть наследства выделил. Любимчик был, потому что младший. А ломбард чуть по ветру не пустил. На приказчике его, Пашке, только и держится.
– Что вы думаете о семейном проклятии рода Немировских?
Петр Филиппович поморщился.
– Глупости это. Сколько лет жили и не тужили. Ничего не знали. А тут Гришка как письмо это откопал, так сам окончательно ума лишился и баб наших, женушек дражайших, перепугал до смерти.
– Не верите в семейного призрака, – сказал Пушкин.
– Какие призраки, господин хороший? Мы – купцы, нам призраки не положены, – Петр Филиппович усмехнулся.
– А вот Виктор Филиппович видел призрака.
– Будет продолжать пить, еще и не то увидит, – ответил Немировский.
– Чем объясните, что Григорий Филиппович снял в «Славянском базаре» тот же номер, в котором двадцать лет назад произошло несчастье, связанное с вашим отцом?
Петр Филиппович сбил щелчком с витрины невидимую пылинку.
– Как вы тактично выразились… Гришка от страха совсем из ума выжил. Небось колдовать решил, чтобы извести призрака. Глупец, что тут скажешь.
– Часто завтракаете в ресторане «Славянского базара»?
Вопрос показался непонятным, Немировский насторожился.
– Частенько.
– В понедельник, двадцатого декабря, завтракали?
– Было дело.
– Почему там оказался ваш брат, Виктор Филиппович?
– Уж не знаю, откуда вы… – начал Петр Филиппович и осекся. – Одно слово – полиция. Да чего тут скрывать, Гришка всех созвал. Обещал устроить праздничный завтрак. Для меня с Витькой.
– По какому случаю праздник?
Немировский только руками развел.
– Кто его знает! Гришка потребовал, чтобы мы с Витькой непременно пришли. У него, дескать, будет для нас важнейшее сообщение, которое надо отметить. Обещался оплатить застолье. А сам не явился, подлец. Зря только его прождал.
– Он умер в ночь с воскресенья на понедельник, – сказал Пушкин. – Точнее, убит.
Новость Петр Филиппович принял с большим сомнением.
– Убит? – повторил он. – Ничего не путаете, господин полицейский? Кому надо было Гришку убивать? Призраку, что ли?
– Ломбард и дом Григория Филипповича достаются Виктору Филипповичу?
– Уже пронюхали, – безрадостно сказал Немировский. – Да, повезло Витьке. Ну, теперь ему конец. Пропьет и кредитную контору, и ломбард, и оба дома.
– В случае смерти Виктора Филипповича все переходит вам.
– Хоть бы Витька сдох пораньше, чтобы остатки наследства собрать. Жаль, что папенька так распорядился, у меня бы все в целости и сохранности было.
– А в случае вашей смерти кому все достанется? Вашей жене?
Петр Филиппович показал упитанную купеческую фигу.
– Вот ей, а не наследство! Пусть все по ветру пойдет, мне уже все равно будет.
– А если бы у вас был сын, наследник?
Немировский скривился, как от боли.
– Господин Пушкин, вам по чину в грязном белье копаться положено, но зачем же больно делать… Да, жена моя, Маринка, пустотёлка, как и сестры ее распрекрасные. Некому передать дело, нет у меня сыночка. Все погибнет, все прахом пойдет. Ай! – и он безнадежно отмахнулся.
Пушкин выдержал паузу, чтобы купец немного остыл.
– Зачем же женились… – проговорил он. И заставил себя продолжить: – Без любви?
В ответ ему горько усмехнулись.