Королева брильянтов

Часы тикали. Ночь истекала. Около семи, когда гостиница понемногу просыпалась, Пушкин очнулся от оцепенения. Призрак не явился – теперь в его услугах не было особой надобности.

Анализ был трудным, но результат того стоил. Для того чтобы проверить идею, которая пришла ночью, Пушкин исправил мелкую деталь, на которую сразу не обратил внимания. Он открыл дверь в спальню именно так, как она была приоткрыта в то утро. Ее могли захлопнуть без всякого умысла: чтобы не мешала передвижениям. Оставалось последнее. Пушкин вернулся в центр пентакля и опять встал на колени. Сыщик был немного выше Немировского. Но это не имело уже значения. Он увидел то, что хотел. Грише было от чего испугаться. Мышеловка простая, но надежная.

Чиновник сыска окончательно встал с колен. Открыл блокнот и вписал части уравнения. Формула не могла ошибаться. Любой, кому попалась бы на глаза эта запись, ничего бы в ней не понял, потому что Пушкин использовал закорючки собственного изобретения. Одна задача была решена. Оставалась другая, куда более сложная: как доказать уравнение при помощи фактов? Для сыскной полиции выводы, следующие из формулы, – непозволительная роскошь. Господину Эфенбаху факты подавай. А в отношении фактов – все мутно и шатко.

Он встал с насиженного кресла и с удовольствием размял затекшую спину. Не чувствуя ни усталости, ни лени. Работа мысли и маленькая победа разума взбодрили лучше утреннего кофе.

22

Сандалов провел ночь на стуле. Каждую секунду ждал, что начнется суматоха, заявятся городовые с приставом, и все начнется сначала. Он так боялся, что не заметил, как провалился в зыбкий, тревожный сон. Сквозь него долетели звуки гостевого звоночка. Сандалов только подумал: кому пришло в голову звонить в такую рань, как подскочил, готовый к худшему.

– Что? Что? Что? – повторял он, еще как следует не продрав слипшиеся глаза.

– Доброе утро, месье Сандалов.

От этого голоса портье невольно вздрогнул, но опомнился и растаял в улыбке.

– Самого доброго утра, господин Пушкин. Желаете позавтракать?

В глубинах души и особенно пустого желудка Пушкин очень желал, но виду не подал. Положив ключ от четвертого номера на конторку, отказался и спросил, что с ключами от примеченных им номеров. Ключ от двенадцатого был на месте, господин Немировский не ночевал, как, впрочем, и господин из восьмого – великий медиум в гостиницу не возвращался. Зато номер пятый был выдан: фокусник почивал в своей кровати.

Сандалов готов был услужить чем угодно, не только ключами или завтраком. Его попросили сущую мелочь: найти полового с коридорным. Портье побежал со всех ног. Заспанные Лаптев с Екимовым были представлены пред очи сыскной полиции. Пушкин поздравил их с добрым утром и позвал за собой. Сандалов последовал за ними, но ему было велено остаться. Чему он подчинился с большой неохотой. Мало ли чего его подчиненные наболтают.

Пушкин поднялся по лестнице на второй этаж и остановился в начале коридора.

– Показывайте, – обратился он к Лаптеву.

Половой, с просыпу и без того робкий, оробел совершенно. Притиснулся к Екимову, ища защиту.

– Я… Ничего… Ваш благородие… – пролепетал он.

– Прощения просим, чего изволите видеть? – вступился за друга Екимов.

– Где видели призрака той ночью? Где он сквозь стену входил? Только точно.

Простой вопрос имел нежданные последствия: Лаптев засопел, будто собирался разрыдаться, уставился в пол и всем видом показывал, что готов снести любые муки, какие ни выпадут на его долю тяжкую. Екимов как-то подозрительно присмирел.

– В чем дело, господа? – без строгости спросил Пушкин. – Вспомнили, что никакого призрака не было? Так за это не судят. Расскажите, кто вас надоумил ввести в заблуждение сыскную полицию. Даже мест не лишитесь.

Коридорный был мрачен.

– Не врал Колька, – строго сказал он. – Не приучены, чтобы врать.

– Так видели или не видели? – мягко спросил Пушкин.

Собравшись с силами, Лаптев решился, как в омут шагнуть.

– Видел, – выдохнул он.

– Хорошо. Покажите, где именно.

– Не здесь, – за товарища ответил Екимов. – На лестнице из номера.

Пушкин не пошел короткой дорогой через номер. Он спустился по лестнице, почти не слыша Екимова с Лаптевым, прислуга была обучена тихой ходьбе, прошел мимо Сандалова, который под улыбкой скрывал тревогу, и первым оказался в коридоре перед главным залом ресторана. Официанты наводили порядок после ночного разгуляя.

– Где именно? – спросил Пушкин, предоставив Лаптеву указать место незабываемой встречи с призраком. Половой хмуро кивнул наверх лесенки.

– Там вот… Оно было…

– Где точно стояли?

Посомневавшись, Лаптев сделал полтора шага в сторону.

– Тут вот я… Стоял… Заказ в номер вынести должны были…

– Господин Екимов, будьте добры подняться, – попросил Пушкин и сам шагнул к половому, чтобы видеть с нужного угла обзора.

Коридорному вовсе не хотелось играть в эти игры, но деваться было некуда. Он поплелся по ступенькам до площадки, на которой пряталась дверь в номер. Отсюда ее закрывал простенок.

– Куда привидение двигалось?