– Смерть Гриши разоряет Ольгу Петровну Немировскую, буквально делает ее нищей, – сказал Пушкин. – Отец Немировского так разделил наследство между тремя братьями, чтобы богатство не уходило из семьи.
– Кому достанется?
– Среднему брату, Виктору Немировскому.
– Ну, вот и вся разгадка. – Лелюхин с некоторым облегчением допил ликер. – Я же говорю: проще некуда. Братец позарился.
– Виктору досталась кредитная контора, забирать Гришины ломбард и дом незачем.
– Тогда жена его надоумила, женщинам вечно денег мало, сколько ни дай – все потратят. Давно известно!
– Братья Немировские женаты на родных сестрах.
Разумные аргументы у Василия Яковлевича закончились. А неразумных не стоило и касаться. Оставалось только развести руками. Что он и сделал.
– Рад бы, да помочь нечем. Придется тебе самому выбираться.
– Можете помочь: найдите старого пристава Городского участка, может, вспомнит, что случилось в «Славянском базаре» двадцать лет назад.
– Попробую, вдруг жив еще старик. А твой смокинг сегодня забрали.
– Он не мой, – коротко ответил Пушкин.
– Да? – Лелюхин пребывал в сомнении, не решаясь задать нескромный вопрос. – Такая дама роскошная за ним приехала, брильянты в ушах, как сливы. Наши с нее глаз не спускали. Кокетничала. Кто такая распрекрасная?
– Не имею понятия.
По ответу Василий Яковлевич понял, что эту тему лучше не продолжать.
– Мой тебе совет: оставь это дело как есть, – сказал он. – Эфенбах будет доволен. Нам еще Королеву брильянтов ловить. Может, Агату эту под нее подведем?
– Я ее отпустил.
Лелюхин не поверил услышанному.
– Как отпустил?
– Как агента сыскной полиции. Она так больше пригодится.
Пушкин открыл ящик стола и достал револьвер. Отщелкнул барабан, проверяя патроны. За его приготовлениями Лелюхин следил с некоторой тревогой.
– Ты на какие подвиги собрался на ночь глядя?
Сунув оружие за пояс, Пушкин спрятал в карман блокнот.
– Вдруг повезет встретить призрака, – ответил он.
– Лёшенька, и тебе не лень?!
– Лень, конечно. Но нерешенные задачи – хуже занозы.
Ключи от номеров двенадцатого и пятого были на месте. Сандалов безропотно выдал ключ от четвертого и только спросил: чем может быть полезен? Пушкин строго-настрого приказал, чтобы ни одна живая душа не знала, что в номере кто-то будет. Чтоб не знали и половой, и коридорный. Никаких приготовлений, все должно оставаться как обычно. Сандалов клятвенно обещал исполнить в точности.
Пушкин поднялся на второй этаж. Коридор был пуст. Он подошел к двенадцатому номеру и прислушался. За дверью была тишина. Тишина была и в номере пятом. На всякий случай он постучал. Ему не ответили. Так и подмывало аккуратно вскрыть замок, чтобы осмотреть номера. Пойти на крайний шаг он не решился: все-таки сыскная полиция грабежами не занимается. По главной лестнице Пушкин спустился в ресторан, прошел в коридор, на который выходила лесенка четвертого номера, и поднялся по ней. Дверь была не заперта. Он мягко потянул на себя створку, проскользнул в щель и снова плотно прикрыл проход.
Шторы не задернули. Уличный свет смутно освещал номер. Сдвинутая мебель, свернутый ковер, меловой рисунок и даже кресло, за которым прятался Кирьяков, находились на прежних местах. Темнели пятна петушиной крови. Пушкин скинул пальто и подошел к пентаклю. Иного выхода как попробовать не было.
В годы студенчества ему попала в руки книжка по средневековой магии. Хоть математик признает только магию цифр, книжка показалась забавной. Теперь пригодилась: Пушкин немного представлял, что тут происходило. Немировский должен был войти в центр пентакля, встать на колени так, чтобы обратить лицо в сторону верхнего луча звезды. После чего произносит заклинание. Жертвенный петух лежит перед ним. Немировскому оставалось только выпустить кровь.
Пушкин шагнул в центр звезды и опустился на колени. Пол был твердый и холодный. Петуха у него не было. Резать птичку незачем. Немировского испугало что-то пострашнее петушиной крови. Луч звезды указывал на стену, за которой находится спальня. Ничего подозрительного, дверь прикрыта. Пушкин покрутил головой, определяя, что могло оказаться в поле зрения Немировского. Прямая и явная угроза не просматривалась. Было что-то, что сильно напугало Гришу. Сердце не выдержало, он пополз за лекарством. Для очистки совести следовало повторить на коленях путь Гриши, но Пушкин пожалел брюки. Встал и отряхнул колени. Он твердо знал, что, если математическая задача не решается в лоб или вообще не решается, надо зайти с другой стороны. Лучшего помощника в поиске решений, чем ночная тишина, просто не бывает.
Пушкин устроился так, чтобы дверь с ресторанной лестницы, скрытая шторой, была на виду, а его было трудно заметить. Револьвер положил перед собой, расстегнул сюртук, ослабил галстук и принял самую удобную позу. К встрече с призраком он был готов. Только призрак вряд ли повторит ошибку прошлой ночи. Вероятность – один к десяти. Спать Пушкин не хотел, темноты не боялся. Все условия, чтобы заняться анализом. За что он взялся с большим удовольствием.