Королева Бедлама

Нет, то был не крик, однако он произвел впечатление пистолетного выстрела, ведь никто прежде не осмеливался перечить Лиллехорну. Воцарилась гробовая тишина, и Мэтью подумал, что первым кинул горсть земли на собственную могилу.

Лиллехорн умолк.

— Мне дали слово, — сказал Мэтью. Щеки его пылали. Он заметил, как Эбен Осли глумливо усмехнулся и тут же прикрыл лицо ладонью. Погоди, с тобой я еще разберусь, подумал Мэтью.

— Что вы сказали?

Лиллехорн медленно двинулся вперед. Вот уж кто действительно умел скользить! Узкие черные глазки на бледном вытянутом лице в приятном предвкушении разглядывали врага.

— Мне дали слово, я имею право высказаться. — Мэтью взглянул на Корнбери. — Не так ли, сэр?

— Хм… да. Конечно, конечно, сынок.

Тьфу, мысленно содрогнулся Мэтью. Сынок?! Он стоял рядом с главным констеблем, не решаясь повернуться к нему спиной. Судья Пауэрс тихонько шепнул: «Ну, с богом!»

— Прошу вас, — сказал лорд Корнбери, видно, ощущая себя благосклонным правителем и входя во вкус. — Высказывайтесь без всякого стеснения.

— Благодарю, сэр. — Еще разок покосившись на Лиллехорна, который временно приостановил свое плавное шествие к трибуне, Мэтью обратил все внимание на господина в дамском платье. — Хочу уведомить вас, что в нашем городе две недели назад произошло убийство…

— Всего одно? — перебил его Корнбери с кривой усмешкой. — Известно ли вам, что я прибыл сюда из города, где за одну ночь убивают дюжину людей? Благодарите звезды!

Публика встретила эти слова жидким смехом, — в частности, фыркнул Лиллехорн и омерзительно, трубно загоготал не кто иной, как Эбен Осли. Мэтью и бровью не повел.

— Поверьте, я благодарю звезды, сэр, однако защиты привык ждать не от звезд, а от констеблей.

Теперь засмеялись Соломон Талли и судья Пауэрс. Сидевший по другую сторону прохода Ефрем Аулз тоже ликующе хохотнул.

— Что ж. — Улыбка губернатора уже не казалась такой омерзительной (или, быть может, Мэтью к ней просто привык). — Продолжайте.

— Мне известно, что в Лондоне высокий уровень смертности. — («Газетт» исправно, во всех леденящих душу подробностях освещала случаи обезглавливания, удушения и отравления лондонцев обоего пола и всех возрастов.) — Также от моего внимания не ушел тот факт, что в Лондоне существует весьма действенная гражданская система охраны порядка.

— Увы, не очень-то действенная, — пожал плечами Корнбери.

— А вы подумайте, сколько убийств случалось бы за ночь без этой системы. И прибавьте сюда другие преступления, совершаемые от заката до рассвета. Я полагаю, сэр, нам, как сообществу, следует перенять лондонские достижения в данной области и пресечь преступность… скажем так, на корню.

— Да нет у нас никакой преступности! — прокричал кто-то с дальних рядов. — Чушь это все собачья!

Мэтью не обернулся: он знал, что кричит, защищая свою многострадальную честь, один из армии так называемых благочестивых граждан. Толпа еще немного побурлила и наконец затихла.

— Я лишь хочу донести мысль, — тихо молвил Мэтью, — что нам необходимо как можно скорее разработать систему. А то после драки, как известно, кулаками не машут.

— Полагаю, у вас есть предложения на сей счет?

— Лорд-губернатор! — Судя по надрыву в голосе, Лиллехорн слушал этот разговор — этот дерзкий выпад в его сторону, покушение на его власть — затаив дыхание. — Секретарь пускай запишет свои предложения и оставит их моему секретарю. То же самое вправе сделать любой человек в этом зале, городе и колонии. Зачем трясти грязным бельем на людях?

Стоит ли прилюдно напомнить Лиллехорну о письмах, которые тот давно получил и либо отверг, либо выбросил? Вряд ли.

— Да, предложения есть, — обратился Мэтью напрямую к Корнбери. — Могу ли я огласить их прямо сейчас — для занесения в протокол? — Он кивнул на писцов за олдерменским столом, занесших перья над пергаментом.

— Оглашайте.

Сзади раздалось змеиное шипенье. Денек у Лиллехорна явно не задался — а ведь еще не вечер.

— Констеблям, — начал Мэтью, — надлежит перед началом обхода устраивать общий сбор. Заносить в специальный журнал свое имя и время заступления на смену, а после — время окончания дежурства. Возвращаться домой можно лишь с разрешения начальства. Кроме того, они обязаны подписать обязательство во время службы не пить. По-хорошему пьяниц необходимо заранее отсеивать и гнать взашей.

— Неужели? — Корнбери поправил шляпку: павлиньи перья начали свешиваться ему на глаза.

— Разумеется, сэр. Начальство этой… кхм, скажем, управы… должно следить за тем, чтобы констебли были пригодны к службе, а также обеспечивать их фонарями и шумовыми устройствами — допустим, трещотками. Подобными пользуются лондонские констебли, верно? — Так писали в «Газетт», следовательно, подтверждение Корнбери и не требовалось. — Голландцы, кстати, выдавали своим констеблям зеленые фонари, а мы почему-то перестали. По зеленому свету легко опознать стража порядка в темноте. Кроме того, недурно бы констеблей обучать, подготавливать к службе. Они должны уметь…