Король-ворон

Чем глубже Адам проникал сквозь музыку и темноту, окруженную белым ореолом, тем ближе подбирался к скрытой истине о Ронане. Она пряталась в обыденных вещах, о которых Адаму уже было известно – все то, что ему удалось подсмотреть сквозь сотканный из мыслей лес. На мгновение Адаму показалось, что он почти понял кое-что о Ронане, и о Кэйбсуотере… о Ронане-и-Кэйбсуотере… но знание тут же ускользнуло. Он бросился вдогонку, все глубже погружаясь в материю мыслей Кэйбсуотера. Теперь Кэйбсуотер бомбардировал его образами: лоза, душившая дерево, злокачественное образование, расползающаяся гниль.

Внезапно Адам осознал, что демон был внутри.

Он чувствовал, как демон наблюдает за ним.

Пэрриш.

Его видели.

ПЭРРИШ.

Что-то коснулось его руки.

Он моргнул. Перед глазами стоял только белый ореол, а затем он моргнул снова, и ореол превратился в колечко подсветки на зарядке для телефона, воткнутой в прикуриватель.

Машина не двигалась – похоже, остановилась совсем недавно. В свете фар все еще курилась пыль. Ронан хранил абсолютное молчание и не шевелился, держа сжатую в кулак руку на рычаге переключения передач. Музыку он выключил.

Когда Адам бросил на него взгляд, Ронан, сжав зубы, все так же смотрел сквозь лобовое стекло.

Пыль улеглась, и Адам, наконец, увидел, куда привез их обоих.

Он вздохнул.

Эта сумасшедшая езда в холодной ночи и подсознание Адама привели их не к какому-нибудь месту катастрофы в Кэйбсуотере, и не к какому-нибудь развалу камней на силовой линии, и даже не к источнику угрозы, виденной Адамом в ослепительном свете фар. Вместо этого Адам, освободившись от оков разума и вольно перемещаясь в его пределах с четкой целью обнаружить демона, привел их обратно в трейлерный городок, где еще жили его родители.

Ни один из них не проронил ни слова. В трейлере горел свет, но в окнах не было видно силуэтов. Ронан не выключил фары, так что они светили прямо на фасад трейлера.

– Для чего мы здесь? – спросил он.

– Не тот дьявол, – тихо ответил Адам.

Прошло совсем немного времени с момента рассмотрения судебного иска, поданного им против отца. Он знал, что Ронан пылает праведным гневом и не согласен с вердиктом: Роберт Пэрриш, в глазах судьи нарушивший закон впервые, отделался лишь штрафом и испытательным сроком. Чего Ронан не мог понять, так это того, что победа Адама заключалась не в наказании. Адаму не было нужды отправлять отца в тюрьму. Он просто хотел, чтобы кто-нибудь со стороны посмотрел на эту ситуацию и подтвердил, что, да, было совершено преступление. Адам не придумывал его, не провоцировал и не заслуживал этого. В бумагах, полученных им в суде, так и было сказано. Роберт Пэрриш – виновен. Адам Пэрриш – свободен.

Ну, почти. Он все еще был здесь и смотрел на трейлер; сердцебиение глухими ударами отдавалось где-то в животе.

– Для чего мы здесь? – повторил Ронан.

Адам тряхнул головой, все еще не спуская глаз с трейлера. Ронан не выключал фары, и Адам знал, что отчасти тот надеется, что Роберт Пэрриш подойдет к двери посмотреть, кто приехал. Где-то в глубине души Адам и сам на это надеялся, но это было похоже скорей на нервное ожидание в кабинете стоматолога, когда тебе вот-вот вырвут зуб, и ты наконец-то оставишь эту проблему позади.

Он чувствовал, что Ронан смотрит на него.

– Для чего, – спросил Ронан в третий раз, – мы приперлись в это гребаное место?

Но Адам не ответил, потому что дверь открылась. На пороге стоял Роберт Пэрриш, свет фар заливал его лицо, лишая его практически всех эмоций. Но Адаму и не нужно было видеть его лицо, поскольку почти все чувства и эмоции отца отражались в позе. Его расправленные плечи, наклон головы, изгибы рук, переходящие в тупые капканы кулаков. Адам понял, что отец узнал машину, и совершенно точно знал, что тот чувствует. В душе Адама волной поднялся страх, не имевший ничего общего с его сознательными мыслями. Кончики пальцев онемели от болезненного взрыва адреналина, хотя мозг Адама не приказывал телу производить его. Его сердце будто пронзили шипами.

Отец Адама просто стоял и смотрел. А они сидели в машине и глядели в ответ. Ронан напрягся, словно скрученная пружина, и начал закипать, опуская руку на дверцу.

– Не надо, – попросил Адам.

Но Ронан лишь нажал кнопку, и затемненное стекло с шипением поползло вниз. Ронан оперся локтем о край дверцы и продолжал смотреть наружу. Адам знал, что Ронан полностью осознаёт, насколько угрожающе он может выглядеть, и сейчас, уставившись на Роберта Пэрриша через грязноватую площадку, там и сям покрытую темной травой, он абсолютно не собирался смягчаться. Взгляд Ронана Линча – змея на тротуаре, прямо у тебя под ногами. Спичка, оставленная на твоей подушке. Как будто сжимаешь губы и пробуешь собственную кровь на вкус.

Адам тоже посмотрел на отца, но взгляд его был пустым. Адам был здесь, и он был в Кэйбсуотере, и одновременно – в трейлере. С легким любопытством он отметил, что не может сейчас мыслить внятно, но, даже зафиксировав этот факт, он продолжал существовать в трех параллельных реальностях.

Роберт Пэрриш не двигался.