Король-Уголь

— Возможно, — сказал судья. — Но мы не заигрываем с теми избирателями, которые требуют «сухого» закона, и не заигрываем с рабочими — у нас нет привычки мутить шахтерскую голытьбу и давать обещания, что они будут больше получать и меньше работать. Будто Мак-Дугалл не знает, что ничего этого для них не добьется?! Но он думает так: сам укатит в Вашингтон, а мы тут будем расхлебывать за него всю кашу.

— Успокойся, — вмешался Боб Джонсон. — Ни в какой Вашингтон он не укатит!

Остальные двое одобрительно закивали, но Хал снова решился возразить:

— А он заявляет, что вы подделываете бюллетени.

— А его банда чем занимается в городах? Что ж, нам отставать от них?

— Понимаю. — Хал сделал невинное лицо. — Поэтому вы сами стараетесь их надуть.

— Когда их, а когда избирателей, всяко бывает, — заметил судья и под одобрительное хихиканье слушателей ударился в воспоминания: — Два года назад я был в счетной комиссии в Шеридане. Оказалось, мы что-то прохлопали и весь штат голосовал за них. Тогда Альф Реймонд сказал: «Клянусь богом, мы преподнесем им сюрпризик из угольных районов! И никакого вторичного подсчета не будет!» Мы задержали подачу сведений, пока все не проголосовали; потом посмотрели, сколько нам не хватает, и сами преспокойно заполнили бюллетени. Очень просто.

— Действительно, просто, — заметил Хал. — Альфа никто не переплюнет!

— Еще бы! — отозвался Адамс с самоуверенностью участника шайки. — Потому-то это графство и зовется империей Реймонда!

— Для него должность шерифа, наверное, — золотое дно, ведь он самолично назначает всех своих помощников на шахтах.

— Конечно! И у него еще оптовая водочная торговля тоже! Кто хочет иметь пивную в графстве Педро, должен не только голосовать за Альфа, но и вовремя платить по его счетам!

— Да, тут богатые возможности, наверняка! — сказал Хал, и судья, почтмейстер и попечитель школы блаженно заулыбались, как дети, которым рассказывают о чем-то очень вкусном. — Но мне кажется, — добавил Хал, — что заниматься политикой в этом графстве — дорогое удовольствие.

— Твоя правда, но можешь быть уверен, что Альф своих денег не выкладывает. Компания за все платит.

Это сказал судья, а попечитель школы присовокупил:

— Здесь все расчеты ведутся на пиво.

— Понимаю, — расхохотался Хал. — Угольные компании покупают у Реймонда пиво и с помощью этого добывают для него же голоса.

— Вот именно! — подтвердил почтмейстер. Он полез в карман за сигарой, и у него на жилете блеснул серебряный полицейский значок.

— Это у вас значок помощника шерифа? — спросил Хал и повернулся к попечителю школы: — А ваш где?

— Я свой получу после выборов, — ухмыльнулся Джек.

— А ваш, судья?

— Я мировой судья, мой мальчик, — ответил Сайлес с достоинством.

Заметив на правом боку у попечителя школы какой-то подозрительный бугор. Хал потянулся пощупать его, но попечитель инстинктивно прикрылся ладонью.

— А ваш где? — спросил Хал почтмейстера.

— Под стойкой.

— А ваш, судья?

— Мой — в ящике.

У Хала перехватило дух.

— Охо-хо! Прямо как в крепости!

Он с трудом сохранял на лице радужную улыбку, в то время как в душе испытывал совсем иные чувства, понимая, что все это — далеко не забава. Он терял свою милую детскую восторженную беззаботность, с которой затеял эту двойную игру в Северной Долине!

6

На третий день после начала политической карьеры Хала было решено, что рабочие, намеренные выдвинуть требование о контролере у весов, соберутся в доме у некоей миссис Дэйвид. Когда Майк Сикориа поднялся в этот вечер из шахты, Хал отвел его в сторону и сообщил о назначенном собрании. Услыхав это, старый словак просиял от восторга.

— Ты это серьезно? — закричал он, тряся своего подручного за плечи.

— Ну да, хотите войти в комиссию, которая пойдет разговаривать с управляющим?

— Pluha biedna! — выругался Майк на своем родном языке. — Вот дьявол, опять никак мне укладывать свой сундучок!

Хал почувствовал угрызения совести. Так что же: впутывать старика в это дело или нет?

— А вы думаете, вам придется убраться из Северной Долины? — спросил он.

— Боюсь, как бы не из штата! А как бы, чего доброго, не из Америки!

И Хал понял, что теперь если он и захочет, то не сумеет остановить старика. Тот был так взбудоражен, что почти ничего не ел за ужином, и Хал уже не отступал от него ни на шаг, боясь, что он выболтает кому-нибудь про собрание.

Было решено, что люди, приглашенные к миссис Дэйвид, будут приходить поодиночке разными дорогами. Хал явился одним из первых и с улицы заметил, что шторы на окнах спущены, а огонь в лампах прикручен. Он вошел с черного хода, где стоял на страже хозяин дома — Большой Джек. У себя на родине Джек был членом «Южно-Уэльской федерации». Проверив личность Хала, он, не говоря больше ни слова, пропустил его в дом.