Король Севера. Любовь

На равнинах еще лежал снег. Уже ноздреватый, подтаявший, он упрямо отказывался сходить на нет, и Моэраль со злобным удовольствием представлял, как тяжело было Сильвберну продираться через еще плотные ледяные сугробы, спасаясь от преследования. Иногда по дороге попадались мертвецы. То из одной, то из другой груды снега вдруг показывались руки, ноги, головы, страшные, окоченевшие, покрытые жуткими красно-синими пятнами. Трупы плавали в неглубоких ложбинках, наполненных водой. Порой попадались объеденные костяки, на которых степные падальщики не оставляли ни капли мяса. Северяне по мере сил старались предавать останки земле – сейчас, когда сражение, состоявшееся недели назад, уже начало забываться, в них не было злобы на врагов, а значит, можно было поступать по-человечески.

Моэраль обратил внимание на скудные одеяния трупов. Ночной переполох, положивший начало разгрома Линеля, не позволил армии подготовиться к организованному отступлению. От Тавесты убегали едва ли не полуголые люди. Неудивительно, что рыцарю Ренсу войско Сильвберна казалось потрепанным – таким оно и было. Примерно представлявший себе Гофос Моэраль понимал: лишь отчаяние заставило Линеля идти западню.

Копыта коня вязли в грязи. Неровная разбитая дорога пьяной змеей вихляла по всей степи, поэтому Холдстейн, посовещавшись с тестем, хорошо знавшим эти места, принял решение идти к Гофосу по прямой. Это лес считается непроходимым для армии, а степь – наоборот, вовсе не то место, где обязательно держаться дорог. Влажная, исходящая талой водой, она гостеприимно приняла в свои объятия войско северян. Катили, переваливаясь на холмиках и камнях, телеги из обоза, неторопливо, выбирая местечко посуше, переставляли ноги пехотинцы. Гарцевали на заводных конях, ведя в поводу боевых, рыцари, выглядевшие так, словно выбрались на прогулку, а не шли на войну. Моэраль невольно сравнивал свой первый выход с армией из Вантарры в день, когда кружился в воздухе пушистый снег, а природа, затаив дыхание, ожидала морозов, с этой неделей в пути, дававшейся так легко.

Все-таки воевать надо летом.

У Гофоса их ждали. Навстречу Моэралю выехала небольшая группа рыцарей. Возглавлял их долговязый мужчина в богатых доспехах с золотой насечкой, представившийся как Мардок Ренлиф. Король коротко кивнул – о Ренлифах он знал только то, что они были вассалами Кантора, вставшими на строну Иши. Кого-то из них даже отправили заложником в Вантарру.

– О лорде Канторе у нас, ваше величество, вестей нет, – докладывал рыцарь, весьма волнуясь. – В крепости руководит младший Молдлейт – Даггард, Линеля Сильвберна никто не видел. Едва лишь пленили милорда, я подъезжал к Гофосу, требуя выдвинуть условия его освобождения, но мне было сказано, что переговоры о выкупе будут вестись лишь с королем. С тех пор все тихо. Мы окружили крепость, но боимся идти на штурм – нам было сказано, что в таком случае милорда убьют.

– Правильно боитесь, – достигнув места назначения Моэраль помрачнел, от предчувствия трудных переговоров у него испортилось настроение. – Я бы голову снес дурню, отдавшему приказ об атаке. Что ж, не будем тянуть время. Пошлите гонца в крепость, сообщите: с ними желает говорить король.

Два небольших отряда встретились в трехстах шагах от сияющих новизной ворот Гофоса. Несколько месяцев назад Моэраль точно так же стоял у ворот замка Фисму, и воспоминание о том, что в тот раз дело окончилось хорошо, невольно заставляло его расслабляться. Он боялся, что его выведет из себя вид ненавистного Линеля, но, к его удивлению, навстречу выехал молодой Молдлейт.

Холдстейн с интересом смотрел на Даггарда. Они неоднократно встречались в Сильвхолле и, положа руку на сердце, это был единственный из Молдлейтов, с кем Моэраль был готов иметь дела. Старший, Линнфред, походил на животное своими повадками и тупостью, даже его высокое воинское искусство не располагало к нему Холдстейна. К среднему, Фадрику, Моэраль относился равнодушно до тех пор, пока тот не женился на Рейне, а теперь и вовсе ненавидел, дав клятву убить при встрече. А вот Даггард, веселый, пользующийся вниманием у женщин, умный и решительный, Моэралю нравился. Разумеется, лишь настолько, насколько ему вообще мог нравиться Молдлейт.

– Милорд.

– Для вас – король, но, кажется, наши мнения на сей счет расходятся?

– Верно, – Даггард улыбнулся. – Вы не будете возражать против обращения «лорд Холдстейн»?

– Буду, – Моэраль вернул улыбку. За его спиной Теллин Ирвинделл, навязавшийся в сопровождение короля и страстно ненавидевший всех, кто хоть сколько-нибудь был связан с королевским советом, скрипнул зубами. – Но для вас это, по всей видимости, не имеет большого значения. Впрочем, вы хотели говорить с королем, и я, по правде, тоже хочу говорить с королем. Так что с вами, Даггард, я дел вести не намерен. Зовите Линеля.

Но Молдлейт с сожалением пожал плечами:

– Не могу, милорд. Его величества нет в замке.