Король Севера. Любовь

Моэраль понимал, что гнев на жену вызван по большей части его чувством вины перед ней. Илиен красивая женщина и ласковая жена, и не ее вина, что его сердце навсегда отдано другой. К этой другой Моэраль стремился всем своим существом. Долгими бессонными ночами лежа на просторной постели в покоях лорда Тавесты, он размышлял, что может поделывать Рейна. Может быть, она так же смотрела в потолок, думая о нем. Может быть спала, свернувшись калачиком, сладко посапывая в подушку. А может быть именно в этот момент к ней пришел муж, ненавистный Молдлейт, жалкий урод…

При этих мыслях Холдстейн со стоном стискивал кулаки. Он вспоминал, как клялся ее дяде, что Рейна никогда не будет принадлежать никому, кроме него, и вот, не сдержал обещание! Его женщину, его единственную любовь ласкают чужие руки, чужие губы прижимаются к ее губам, и никто кроме него самого в этом не виноват…

Где она? Живет ли в Сильвхолле в окружении придворных лизоблюдов, или Молдлейт увез ее в свои земли? Сочиняя очередное письмо в столицу, Моэраль с трудом сдерживался, чтобы не спросить о судьбе возлюбленной… Боялся. Боялся любых вестей о ней, при одном лишь звуке ее имени содрогаясь от желания и тоски.

В этом томлении он проводил долгие дни, пока наконец…

Ох, да что там, любое известие было бы лучше, чем полученное! Сейчас, трясясь в седле в направлении Гофоса, окидывая взглядом поля, да какое там поля – степь, по праву названную Равнинным простором, сравнивая ее с дремучими лесами прекрасной Вантарры, он то и дело вспоминал, как к нему в кабинет ввели рыцаря с усталым лицом.

Едва войдя, рыцарь припал на одно колено. Моэраль несколько секунд недоуменно взирал на склоненную перед ним пропыленную рыжую макушку.

– Поднимись.

Тот встал, и Моэраль с интересом взглянул в честное открытое лицо. Этого человека он не знал, но, увидев герб Кантора, нашитый на рыцарскую котту, все понял.

– Ты от лорда Вардиса? Говори.

Рыцарь кивнул и заговорил:

– Меня зовут Хинген Ренс, государь, я безземельный рыцарь, присягнувший на службу отцу лорда Вардиса, а после смерти милорда Элисьера – его сыну. Я шел с армией моего господина из самого Зубца, бился у стен Тавесты и последовал за ним в Гофос. Я был рядом с лордом, когда мы шли в атаку…

– Сильвберн успел укрыться в городе? – перебил Моэраль посланца.

Ренс кивнул:

– Да. Они улепетывали, словно им перца под хвост насыпали, мы не смогли догнать. В Гофос наше войско пришло спустя день после них. Милорд дал армии пару часов на отдых, а затем повел в атаку. Лорд Кантор шел вместе со всеми, руководил взятием ворот. Сначала все было хорошо, мы быстро выбили створки, но когда ворвались внутрь, попали в окружение.

– И? – Моэраль слушал, затаив дыхание. Ну конечно, что может быть закономерней этого, сейчас рыцарь скажет, что Вардис убит.

Но Ренс не подтвердил опасения короля.

– Милорда отрезали от других. Я был рядом с ним до конца, видел, как его оглушили ударом по голове, как он упал… Видел, как его втащили в башню, а потом на башне затрубили в рог и появился лорд Молдлейт. Именем Сильвберна он велел нам отступить, сказав, иначе казнит лорда Кантора. Наша армия отошла, ваше величество, как мы могли рисковать жизнью своего командира?!

Моэраль понимающе кивал. Конечно, он не намеревался осуждать солдат, будь он на их месте, он бы тоже отступил ради Вардиса.

– И что теперь?

– Войско стоит у города, ваше величество. Мы сотню человек потеряли убитыми и около пяти десятков ранено, лорд Кантор в плену, а нам передали, что милорд Молдлейт будет говорить только с королем. Армия Сильвберна сильно ослаблена, мы порядком потрепали их у Тавесты, да и бегство до равнин не прошло для них гладко. Не захвати они лорда, мы бы взяли город. А теперь они заперлись внутри и боятся уходить.

– Выдвигали какие-нибудь требования?

– Нет, просто пригрозили, что в случае нового штурма сбросят лорда Кантора с самой высокой башни.

Моэраль поморщился: в Гофосе высоких башен было предостаточно. А Вардису хватило бы и одной.

– И чего они добиваются, как по-твоему?

Ренс покачал головой:

– Я боюсь строить предположения, мой король. После пленения милорда командование на себя взял племянник Ренлифа, но Молдлейт не стал с ним разговаривать. Он сказал, что вести переговоры будет только с вами.

– Молдлейт? А сам Сильвберн?

– Я не видел его, ваше величество. Я провел у Гофоса едва ли день, сразу помчался сюда…

Моэраль кивнул, отпуская рыцаря. И в самом деле, что мог знать этот вояка? Что же, по крайней мере, тягостное ожидание окончилось, Моэраль даже с ликованием в душе покидал поднадоевшую Тавесту, забирая оттуда армию и оставляя лишь сестру с горсткой воинов для охраны.

Теперь, с каждым днем все ближе и ближе подходя к окруженному городу, он полной грудью вдыхал пьянящий запах весенней степи, пахнущий жизнью… и войной.