Король-паук

Людовик не стал подходить к бургундскому послу, который в этот момент разговаривал с каким-то английским дипломатом, но, как только англичанин отошёл от него, де Шармей тут же сам подошёл к послу и приветливо наклонился, ниже, чем кто-либо в этот вечер, не обращая внимания на то, что де Брезе глазеет на них, а может быть, именно из-за этого. Людовик отметил, что бургундской дипломатии выгодно оказать почести и королю, и наследнику французского престола, извлекая пользу из разногласий, точно так же, как совету было выгодно обхаживать обоих нунциев. Разделяй и властвуй, балансируй на краях, чтобы завладеть центром. В своё время римляне поступали именно так и покорили мир. После них, похоже, никто не умел править. Нынешние политики могли только разделять, как показывал опыт Франции, испещрённой границами самостоятельных владений. А талант государственного деятеля, если Бог его им наградит, состоит в том, чтобы объединять.

— Монсеньор, госпожа дофина, — обратился к ним бургундец. — Это большая честь. Последнее время вы редко жалуете двор своим присутствием.

Он сделал Маргарите комплимент, сказав, что у неё прекрасный цвет липа и глаза сияют. Людовик, правда, считал, что у неё слишком хороший цвет лица, а её глаза слишком блестят. «Наверное, у неё температура», — подумал он. Ему хотелось, чтобы вечер поскорее кончился.

Де Шармей стоял так близко к ним, что Маргарита смогла внимательно рассмотреть изображение на ордене Золотого Руна, висевшем у него на шее: маленькая, трогательная фигурка безвольно обмякшего мёртвого ягнёнка, искусно выделанная из чистого золота. Значение этого символа было известно только кавалерам ордена, которые обычно, лукаво улыбаясь, говорили, что это символ бургундской шерстяной торговли. Большинство людей считали, что, так же как эмблемы орденов Тамплиеров и Госпитальеров, этот знак имел какое-то религиозное значение. Ягнёнок висел на цепочке, сплетённой из золотых и стальных звеньев с драгоценными камнями в форме буквы «Б» — начальной буквы слова «Бургундия». Золото, сталь и камни блестели, словно одно огромное сокровище. Посол заметил восхищенный взгляд Маргариты.

— Похоже, госпожа дофина ценит этот знак выше, чем король-дофин, — сказал он. — Хотя ему, подобно Ясону, стоит совершить лишь небольшое путешествие в страну куда более близкую и гостеприимную, чтобы получить такой же. Мой повелитель испытывает по отношению к королю-дофину чувства более нежные, чем отеческая любовь.

Людовик понял, почему де Шармей назначен послом. Он не только публично выказал дофину знаки уважения, в то время как остальные колебались, он обращался к нему, почтительно употребляя древнее название титула дофина, отчасти, чтобы оказать ему честь, отчасти, чтобы пробудить его честолюбие и стремление стать королём. В древние времена наследников герцогства Овернь называли принцами-дофинами, чтобы отличить их от наследника французской короны, которого называли король-дофин. Кроме того, он напомнил Людовику, что бургундский «любимый дядюшка» относился к нему лучше, чем французский король. Одним словом, де Шармей действительно был превосходным дипломатом.

— Долг уважения перед памятью королевы — моей покойной матери — повелевает мне не покидать Францию, по крайней мере, в течение года траура.

— Да, конечно. Но если вдруг обстоятельства изменятся... Я хочу сказать, что мы не можем знать ни своего будущего, ни даже порой своего прошлого.

Людовик почувствовал, как кто-то настойчиво подёргал его за край плаща, и повернулся на каблуках.

Посол улыбнулся и поклонился на прощанье.

— Госпожа дофина, монсеньор, разрешите откланяться, долг повелевает мне идти на помощь бургундской торговле шерстью. Я вижу, как англичанин перешёптывается с каким-то португальцем. А когда Англия начинает шептаться, надо держать ухо востро.

Повернувшись, Людовик увидел того самого пажа, которого чуть не лишил слуха. Некоторое время назад он проиграл в карты золотой самородок, подаренный ему дофином, и ещё сверх того и решил обратиться к дофину за помощью. Людовик каждую неделю выдавал ему немного денег, сопровождая их назиданиями о вреде азартных игр. Эта искренняя помощь снискала Людовику нового друга или, по крайней мере, слугу, чем он сегодня и воспользовался.

— Монсеньор, ваша лошадь готова.

— Тсс, мальчик, не говори так громко. Тебя никто не видел? — Не думаю, монсеньор. Все ждут фейерверка.

Людовик прошептал Маргарите:

— Пойди поговори с моим отцом, надо, чтобы один из нас был с ним дружелюбен, — я не могу, как ты понимаешь. Ему наверняка очень интересно, о чём я разговаривал с Шармеем. Скажи ему, что де Шармей в очень тёплых словах отзывался об Англии.

— Людовик, он очень рассердится.

— Только не на тебя, дорогая.

— А если он спросит, где ты?

— Он не спросит. А даже если и спросит, скажи ему, что я пошёл на петушиный бой, поставить экю.

— Целый экю?

— Да, целый экю.