Король нищих

Госпожа де Ла Флот прекрасно поняла, что имеет в виду король. Подтверждением этому был ее глубокий поклон, ибо она преисполнилась радости и надежды, думая о своих дорогих внуках. Поэтому госпожа де Ла Флот уехала, решив всеми силами бороться с теми неубедительными доводами, которые могла бы выдвинуть ей Мари, если бы захотела остаться в замке Ла Флот. Но, зная Мари, ее бабушка могла предположить, что внучка не упустит подобной возможности! Не слишком-то весело жить зимой в деревне… К тому же и королева, которая, наверное, сожалеет о своей преданной камеристке, быть может, тоже передаст Мари записочку!

К сожалению, надежды на теплый прием королевы не оправдались — госпожу де Ла Флот ждало разочарование. Ее появление в большой гостиной Анны Австрийской наводило на мысль о камне, брошенном в лягушачий пруд, несмотря на то, что просторная и роскошно обставленная зала скорее походила на вольер из-за целой стайки фрейлин, щебетавших в углу. Казалось, они словно ширмой разделяют две группы: одну составляла Анна Австрийская с двумя ее гостями, другую — люди, окружавшие главную фрейлину госпожу де Брассак. Но этими двумя гостями королевы были Мария де Гонзага и фаворит короля, юный Сен-Мар, который казался истинным Адонисом рядом с гордой Юноной, с которой он не сводил влюбленных сияющих глаз.

Когда дворецкий объявил о приходе госпожи де Ла Флот, тотчас воцарилась тишина, и на всех лицах появилось выражение неподдельного изумления, какое обычно возникает при явлении чего-то чуть ли не неприличного. Сен-Мар нахмурил красивые брови. Но королева сразу взяла себя в руки.

— Неужели это вы, графиня? — воскликнула она. — О, какой приятный сюрприз! Значит, вы наконец-то решили покинуть вашу деревню?

Не будучи столь резкой, как ее внучка, госпожа де Ла Флот была не менее обидчивой в своей гордости.

— Разве желание приветствовать ваше величество не может заставить меня приехать из большей далека, чем мой парижский особняк? Смею ли я напомнить королеве, что пока меня никто не изгонял?

К удивлению госпожи де Ла Флот, ей ответил Сен-Мар с дерзостью человека, который знает, что ему все позволено:

— Здесь все думали, что вы пожелали оставаться с мадемуазель д'Отфор, чтобы поддержать ее в трудных испытаниях.

Сен-Мару лучше было бы помолчать.

— Эти испытания незаслуженны, господин главный конюший, и нам прекрасно известно, кто добился ее удаления от двора. Во всяком случае, я говорю не с вами… Что касается меня, ваше величество, прибавила она, вновь обращаясь к королеве, — то хотела выразить нашей государыне чувство нашего почтительного уважения и сказать…

— Мы в этом не сомневаемся, — перебила ее королева. — Я очень любила мадемуазель д'Отфор и ей это было известно…

— Ваше величество хочет сказать, что больше не любит мою внучку?

— Полноте, что за странная мысль? Благодарю вас за ваш визит, графиня, я была очень рада вас видеть, — явно нервничая, торопливо сказала королева. — Госпожа де Мотвиль! Поддержите, пожалуйста, госпожу де Ла Флот и проводите ее до кареты! Она выглядит усталой, и, я полагаю, ей лучше как можно скорее вернуться домой!

С удивленным возмущением графиня смотрела, как к ней приближается белокурая молодая женщина. Она улыбалась, но ее необыкновенно живые глаза при этом рыскали по сторонам. Несмотря на то, что прошло много лет, графиня узнала ее, так как видела ребенком, когда та уже состояла в услужении королевы и входила в своеобразный конвой, который увозил в изгнание герцогиню де Шеврез и испанского посла Мирабеля. Тогда она звалась

Франсуа Берто и была племянницей поэта, носящего эту фамилию. Фамилию де Мотвиль — об этом госпоже де Ла Флот пришлось узнать впоследствии — она получила от председателя суда в Нормандии, который был настолько старше своей супруги, что сразу оставил ее вдовой. Поэтому ее недавно снова призвали ко двору, где она заняла привилегированную должность главной горничной королевы.

Не вызывающим сомнений жестом бабушка Мари д Отфор отвела в сторону протянутую ей руку и сказала:

— Благодарю ваше величество за заботу, но ноги у меня еще крепкие. Они принесли меня сюда и смогут донести до кареты! Остаюсь покорной служанкой вашего величества!

Сделав безупречный реверанс, она горделиво погнула гостиную, не удосужившись заметить жест королевы, которая пыталась подать ей руку. Госпожа де Ла Флот была и рассержена, и огорчена. То, что король позволил себе слабость увлечься слишком красивым юношей, было объяснимо, хотя попытка Людовика XIII призвать Мари скорее походила на просьбу о помощи, но то, что королева попала в западню, устроенную кардиналом, было уже слишко.

— Король прав, — пробормотала она в ту минту, когда выезжала в карете из ворот дворца. — Королева — женщина неблагодарная, да, неблагодарная. Придется внушить Мари, что надо придерживаться линии поведения предков и прежде всего служить королю! Но сначала попытаться с ним помириться…