Король и император

Король не соглашался ни с кем. Будь это возможно, Шеф выбрал бы город в самом сердце болот, ведь он и сам был дитя болот. Но большую часть года до города Или, да и до Кембриджа, было попросту не добраться. В Стамфорде хотя бы проходила Великая северная дорога римлян, которую по приказу короля заново вымостили камнем. Именно здесь Шеф решил воздвигнуть Wisdom-hus, Дом Мудрости, который должен был увенчать дела его правления и стать новым святилищем Пути в Асгард: не просто заменить старое святилище в норвежском Каупанге, но превзойти и затмить его. Здесь будут собираться жрецы Пути, делиться своими открытиями и учиться сами.

Один из законов жрецов Пути гласил, что они должны сами зарабатывать себе на хлеб, а не жить на церковную десятину и подушную подать, как христианские попы. Тем не менее король назначил в святилище опытного казначея, бывшего христианского монаха отца Бонифация, и велел ссужать деньги всем нуждающимся жрецам Пути, с тем чтобы расплатились, когда смогут, работой, знаниями или звонкой монетой. Теперь со всего Севера стекались сюда люди Пути, чтобы увидеть, как мелется зерно на водяных и ветряных мельницах, и расходились по своим землям, научившись молоть, а также ковать железо с помощью падающих молотов и мехов постоянного дутья. Они узнавали, как применять новые машины там, где раньше пользовались лишь мускульной силой рабов. Отец Бонифаций, с разрешения короля, но без его ведома, нередко давал деньги таким посетителям, выторговывая себе долю в прибыли от новой мельницы или кузницы на срок в пять, десять и двадцать лет.

Серебро, которое текло в сундуки короля и в сундуки Пути, раньше привлекло бы десятки тысяч почуявших добычу викингов. Но теперь на Севере лишь изредка можно было увидеть бородатого пирата, да и то болтающегося на прибрежной виселице в назидание себе подобным. Королевские корабли патрулировали моря и подходы к гаваням, а несколько городов и фьордов, что остались за приверженцами прежнего обычая, один за другим подвергались визитам объединенного флота, в котором собрались силы слишком многих вице-королей, чтобы у кого-то возникло желание сопротивляться.

Жители Стамфорда не знали, да и не желали знать, что сама незначительность и безвестность их города была для короля лучшей рекомендацией. В конце концов тот признался своему старшему советнику Торвину, жрецу Тора, стоящему во главе святилища Пути:

— Торвин, место для новых знаний там, где нет древней истории и древних традиций, которым люди подражают и которые чтут, но которых не понимают. Я всегда говорил, что важно не только новое знание, но и старое, забытое всеми. Однако хуже всего старое знание, ставшее священным, не вызывающим сомнений, настолько общеизвестное, что о нем уже никто не задумывается. Мы начнем все сначала, ты и я, в таком месте, о котором никто не слышал. Там не будет витать дух чернил и пергамента!

— Не вижу ничего плохого в чернилах и пергаменте, — возразил жрец. — Особенно из телячьих кож. У Пути есть собственные книги древних сказаний. Даже твой железных дел мастер Удд научился записывать свои открытия.

Король нахмурился, подбирая слова:

— Я ничего не имею против книг и письма как ремесла. Но люди, которые учатся только по книгам, приходят к убеждению, что в мире ничего больше нет. Они делают себе из книг библию, и таким вот образом старые знания превращаются в устаревшие мифы. Мне нужны новые знания или старые, но позабытые. Поэтому в Стамфорде, в Доме Мудрости, мы возьмем за правило: любой, будь то мужчина или женщина, человек Пути или христианин, любой, кто сообщит нам новое знание или покажет, как с пользой применить старое, получит награду бо́льшую, чем за долгие годы добросовестного труда или за многие грабежи с викингами. Мне больше не нужны громилы Рагнарссонов. Пусть люди проявят свою доблесть по-другому!

В 875 году от Рождества Христова — а хронисты Пути, хоть и отвергли христианского Бога, придерживались христианского летосчисления — столицу построили, и политика Шефа стала приносить свои плоды: иногда сладкие, а иногда горькие.

Глава 1

Высоко в небе белели маленькие облака, гонимые сильным юго-западным ветром. Их тени скользили по свежей ярко-зеленой траве, по жирно-коричневым пятнам пахотной земли, по спинам тяжеловозов, неторопливо тянущих плуги по весенним полям. В просветах сияло горячее солнце — его заждалась пробудившаяся от зимней спячки Англия. Многие верили, что долгая ночь миновала, и приветствовали новый день, новый расцвет при молодом короле и его еретическом, но благотворном правлении.

На рыночной площади Стамфорда толпилось не меньше двух тысяч человек, собравшихся с окрестных полей, чтобы поглазеть на обещанную невидаль. Таны и керлы явились с женами и детьми; они откидывали капюшоны, подставляя лица солнцу; иные с опаской — не хлынет ли дождь — снимали свои грубые накидки. На простецких, невыразительных лицах светились удивление и даже восторг. Ведь нынче этим людям предстояло увидеть удальца, с которым не могли бы сравниться ни Ивар Бескостный, ни его брат Сигурд Змеиный Глаз.