Король и император

— У греческого огня есть определенные ограничения, — сдержанно начал он. — Нести его может только большой корабль. Я не могу установить машины на рыбачьих лодках. И не могу рисковать, что одно из орудий достанется врагам, которые, как заметил император, с радостью изучают все новые хитроумные устройства. Однако ночью я могу пойти на риск и распорядиться, чтобы одна галера приблизилась к гавани.

«С верными людьми на борту, чтобы в случае чего разрушить и сжечь всю технику», — добавил он про себя.

— Попробуем так и сделать, — решительно сказал Бруно. — Послезавтра ночью — луна тогда будет на ущербе. А теперь, Эркенберт, скажи, как там наш «Волк войны»?

«Волком войны» называли огромную машину, сконструированную дьяконом, тот самый требушет, который во время триумфального похода императора вдоль побережья к Пигпуньенту разбивал ворота одной крепости за другой. По сути дела, требушет представлял собой увеличенный вариант простейших ручных катапульт, изобретенных Шефом и названных вращательницами, которые в данный момент готовы были стрелять во все, что приблизится к стенам Септимании. Отличием требушета было то, что ему не требовалась мускульная сила налегающих на рычаг людей. Ее заменяла тяжесть мощного противовеса, в котором заключались одновременно и сила, и слабость машины: требушет мог швырять огромные валуны, но требовал уйму времени на загрузку и разгрузку камней в корзине противовеса, был очень громоздким и тяжелым — его в разобранном виде с трудом сейчас везли вдоль побережья.

— Все еще в двух днях пути отсюда, — сказал Эркенберт.

— И где ты намерен установить «Волка», когда его доставят?

— Выбор невелик. Его привезут по прибрежной дороге, которая подходит с севера. Мы не сможем протащить «Волка» по горам вокруг города, а для того чтобы погрузить его на судно, потребуются подъемные механизмы и выходящий на глубокую воду мол. Поэтому нам остается только штурмовать северные ворота. Они прочные, но деревянные. Один каменный шар — и они рухнут.

— Если удастся правильно установить и нацелить «Волка».

— В этом доверься мне, — сказал Эркенберт. — Как-никак, я арифметикус.

Император кивнул. Он знал, что ни один человек в мире не сравнится с крошечным дьяконом в решении этой умопомрачительной задачи — перевода весов в расстояния с помощью унаследованной от римлян системы счисления.

— Итак, нападаем на гавань послезавтра ночью, — сказал Бруно. — А если там не получится, «Волк войны» на следующее утро вышибет северные ворота.

— А если и это не выйдет? — поинтересовался Георгиос, всегда готовый уколоть своих временных союзников.

Император поглядел на него с грозным холодком:

— Если не выйдет, мы попытаемся еще раз. Пока Святой Грааль, на котором воскрес наш Спаситель, не окажется в моих руках вместе со Святым Копьем, которое убило Его. Но я не намерен проигрывать. Запомните все, мы сражаемся с хитроумными язычниками. Опасайтесь их новых козней. Ждите неожиданностей.

Его советники молча задумались, как им разрешить этот парадокс.

«Что-то они слишком притихли», — подумал Бранд, шагая вдоль набережной в поисках своего повелителя.

А вот и он, как обычно — во дворике с остальными. Они сидят, и слушают, и перьями скрипят, словно им нет дела ни до чего на свете. Бранд подождал, пока Соломон не заметит его молчаливое присутствие и не прервет чтение.

— Извините, что потревожил, — с иронией произнес Бранд, — но боюсь, что должен упомянуть об осаде.

— С ней все по-прежнему? — спросил Шеф.

— Более или менее. Но полагаю, тебе пора кое-что сделать.

— Ты о чем?

— О том, что у тебя получается лучше всего. Надо подумать. Сейчас все тихо. Но в подзорную трубу я видел нашего приятеля Бруно. Он просто так не отступится. Не знаю, к чему он готовится. Ты лучше всех в мире умеешь придумывать новое. Тебе пора это сделать еще раз.

Постепенно возвращаясь к реальности от волнующих религиозных проблем, Шеф осознал правоту Бранда, и внутренний голос подсказал ему, что небольшая передышка, на которую он так рассчитывал, когда взялся решать задачу, оказавшуюся вдруг самой важной, неотложной и предназначенной лишь для него одного, — что эта передышка кончилась. С другой стороны, ему уже наскучило просто сидеть и переводить. Да и книга подошла к концу.

— Найди Скальдфинна, чтобы заменил меня здесь, — распорядился он. — Он может переводить слова Соломона, а Торвин будет их записывать. Толман, ты пойдешь со мной.

Он вышел на яркий солнечный свет в сопровождении огромного Бранда и прихрамывающего юнги, а Свандис глядела им вслед. Она хотела дослушать загадочную книгу до конца. И в то же время ее возмущало, что любовник внезапно увлекся новым делом, в котором она не участвовала.

— Я привел двоих, чтобы поговорили с тобой, — сказал Бранд, когда они вышли на набережную. — Стеффи и туземца.

Шеф сначала поглядел на туземца, как назвал его Бранд, смуглолицего мужчину явно арабского происхождения: в городе оставалось много гоев — купцов, застрявших из-за блокады.

— Ты говоришь по-арабски? — спросил Шеф.