Король Аттолии

Сидя на кровати и расшнуровывая сандалии, Костис признался самому себе, что нарочно нарывается на драки. Каждый день он твердил себе, что король отпустил его просто потому, что более не нуждается в его услугах, и никакой обиды в этом нет. Король высоко ценил его, и уже хотя бы этому надо радоваться. Короли – это короли, они непредсказуемы. Эвгенидес дал это понять в дворцовом саду. А Костис не понял. Только и всего. Он утешался тем, что проявил себя гораздо лучше, чем королевские лакеи, которые своей назойливой предупредительностью и показным почтением только выставляли себя на посмешище. После падения Эрондитеса лакеи много раз предостерегали других о том, что с королем надо считаться, но им никто не поверил. Придворные стали относиться к королю осторожнее, но лишь потому, что видели в нем орудие королевы. Весь двор считал короля таким же безобидным, как прежде, а над лакеями лишь посмеивались. Радоваться надо, что он, Костис, избавлен от этого зрелища. Он лег спать, мечтая поверить в то, в чем так усердно убеждал себя.

А неподалеку Арис мерил шагами свою тесную квартирку. Он по-прежнему служил во дворце, а Костис там не появлялся. По службе их пути больше не пересекались, и всякий раз, когда Арис искал друга, тот исчезал в городе. Аристогитон очень хотел бы узнать, кто первым запустил слух о том, что покушение – выдумка. И кажется, догадывался. Это сделал Лаэкдомон.

Глава двенадцатая

Королева Эддиса сидела за столом, заваленным бумагами. Пальцы и одна щека были в чернилах. Она подняла глаза от работы и улыбнулась вошедшему саунисскому волшебнику.

– Как поживает мой почетный пленник? – спросила она.

Волшебник плотнее запахнул мантию и сел в кресло у стола.

– Я переношу пленение очень хорошо, – ответил он. – Но не считаю утреннюю прохладу бодрящей и мечтаю вернуться в свою теплую страну.

– Вы же знаете, что можете уехать, когда захотите, – сказала Эддис.

– К несчастью, моя прекрасная теплая страна сжигает себя в огне гражданской войны, и многие ее жители охотно перерезали бы мне горло, если бы могли дотянуться. И один из них – это король, который до сих пор точит на меня зуб за то, что ваш злокозненный, коварный, неисправимый бывший эддисский вор лишил его такого преданного слуги, как я. Мое так называемое заключение продлится до тех пор, пока Саунис сам не пошлет за мной.

– На утреннем приеме вы слышали, каких успехов добился Саунис. Скоро волнения успокоятся, и он начнет переговоры о вашем возвращении. Когда вы уедете, я буду без вас скучать.

Он тепло улыбнулся:

– И я тоже буду скучать без вас, Елена. Вы послали за мной по какой-то причине?

– Вам, наверное, будет интересно посмотреть свежий доклад Орнона.

– Охотно посмотрю, – ответил волшебник. – Доклад прибыл с дипломатической почтой или Орнон отослал домой очередного помощника?

– Обычными путями. Он все сильнее тревожится.

– Ген по-прежнему изображает шута горохового?

– Да, но Орнон уже начал беспокоиться, сумеет ли он получить то, чего хочет. Вы слышали о падении Эрондитеса?

– Слышал. Но чего же хочет Орнон?

– Он не одобряет тактику своего помощника, однако перепробовал уже множество способов, которыми, по его мнению, можно заставить Эвгенидеса взять в руки бразды правления. В основном, по-моему, он полагается на доводы разума и при каждом удобном случае читает Гену нотации. И до него только что дошло, что, если этот план удастся, Эвгенидес станет королем Аттолии.

– А это разве плохо?

– Королем, – подчеркнула Эддис. – Аттолии.

– Понятно, – протянул волшебник, и он действительно понял. – У нас в соседях будут очень могущественный король и могущественная королева. Но к тому же преданный союзник, – напомнил волшебник. – Вы же не снимали с него присягу верности нам.

Эддис покачала головой:

– Эвгенидес никогда не приносил никаких присяг. Воры не клянутся в верности никаким правителям Эддиса, они верны только своей родной стране.

Встретив озадаченный взгляд волшебника, она улыбнулась:

– Эддисские воры всегда были для престола неудобными союзниками. Вечно гложет подспудный страх, что, если ты разругаешься с вором, он будет считать своим правом и обязанностью устранить тебя. Есть, конечно, способы держать их в узде. В любой момент времени вор бывает только один. Им запрещено владеть собственностью. Пройденное ими обучение неизбежно приводит к изоляции, а она не только делает их независимыми, но и мешает создавать союзы, опасные для трона. И это отнюдь не глупость.

– Почему я этого не знал? – спросил волшебник. Его ученая любознательность была сильно уязвлена.

Эддис рассмеялась:

– Потому что никто никогда не говорит о ворах. Вы это заметили?

Волшебник кивнул. Он давно подметил суеверное нежелание обсуждать все, что связано с эддисскими ворами – и нынешним, и прошлыми. Это было почти как табу. Получив доступ к библиотеке королевы, он решил составить подробный свод истории Эддиса и, к своему удивлению, не нашел почти никаких упоминаний о ворах.

– Я, правда, слышал сплетни об Эвгенидесе и словах, сказанных им капитану гвардии, – заметил он.