Корделия

— Спасибо, Стивен, — от души поблагодарила она. — Но из этого вряд ли что-нибудь получится. Мистер Фергюсон смотрит на моих родных сверху вниз. Наверное, считает их неподходящей компанией.

— Как? Почему?

— В общем, я думаю, папа не пойдет. Он уже девять месяцев не переступал порог Гроув-Холла. Может, вы пригласите только Эстер, Тедди и Хью? Мне жалко лишать маму удовольствия, но…

— Как скажете.

— Большое спасибо за заботу. Может быть, вы будете так добры пригласить их в другой раз, когда не будет Фергюсонов? Думаю, я найду какой-нибудь предлог присоединиться к вам.

Она наслаждалась прогулкой, тем более что разговор шел серьезный, без тени флирта, и была явно раздосадована, когда показались ворота Гроув-Холла.

— Мы еще увидимся до званого ужина? — спросил Стивен.

— Боюсь, что нет.

— Корделия.

— Да?

— Нет, ничего.

Они посмотрели на Гроув-Холл. В доме светились три окна на первом и два — на втором этаже.

— Дядя Прайди работает над своей книгой.

Они пошли по посыпанной гравием дорожке. Было очень темно, если не считать квадратиков света от окон на кустах и лужайках. Пахло сиренью и золотым дождем.

Стивен остановился.

— Корделия.

— Да?

— Я по вас с ума схожу.

— Стивен, вы не должны так говорить.

— Больше не буду. Во всяком случае, не слишком часто. Но иногда это… просто необходимо.

— Понимаю.

— Правда?

— Конечно.

— Вряд ли вы можете понять — вы такая холодная и всегда держите себя в руках.

— Не всегда, — вырвалось у нее.

Он положил руку ей на плечо. Почувствовав опасность, Корделия сделала шаг назад и наткнулась на ствол дерева. Стивен поцеловал ее. Поцелуй получился неуклюжим — из-за темноты. Во второй раз его губы нашли ее теплый рот. Они некоторое время стояли без движения. Потом она отпрянула и отвернулась.

— Вот я и не сдержал слова, — сказал Стивен. — И ничуть не жалею. Мне просто нет до этого дела.

— Уходите, пожалуйста.

— Вы обиделись?

Обиделась? Нет, это что-то другое.

— Корделия, я не могу так уйти. Скажите, все останется по-прежнему? Ведь правда?

— Стивен, — выдохнула она. — Пожалуйста… Пожалуйста, уходите!

Глава X

"Нельзя ехать на прием. Так скоро. Словно ничего не произошло. Попробовать сказаться больной? С тех пор, как я вышла замуж, я ни разу не болела. Теперь моя очередь схватить простуду. У меня болит голова, как у Брука. Внешне ничего не заметно, зато имеешь право остаться дома и все хорошенько взвесить. Нельзя плыть по течению, особенно сейчас. Мне следовало предвидеть… А я закрывала глаза… делала вид…"

— Корделия, — обратился к ней мистер Фергюсон. — Сегодня как раз подходящий день для вашего знакомства с фабрикой. У меня выпала пара свободных часов, такое редко случается. Я давно вам обещал. Брук вернется из Олдхэма самое раннее после обеда, но мы и без него сумеем о вас позаботиться.

— Я бы с удовольствием, но у меня разболелась голова. Может быть, в другой раз?

— Прогулка в открытой коляске пойдет вам на пользу. Уверен, от вашей головной боли не останется и следа. В другой раз я наверняка буду занят.

— Мне нужно кое-что сделать по дому. Миссис Мередит сказала…

— Вот пусть миссис Мередит сама и справляется. За одно утро с домом ничего не случится.

"Что толку спорить. Наверное, у меня слишком уступчивый характер — не такой, как у Маргарет. Или в том и состоит мой долг? Что это, слабость или сила — не лезть в бутылку по всякому мелкому поводу?"

Чудесное майское утро. Ни ветерка. И только на севере застыла гряда белых облаков.

Запрягли фаэтон; лошади плавно двинулись с места и на хорошей скорости понеслись в город, обгоняя громоздкие омнибусы, груженые подводы, мальчишек с ручными тележками и нищих, мимо массивных старинных зданий на Ардвик-Грин и дальше по Лондонской дороге.

Здесь они сделали крутой поворот и, оставив позади фешенебельный торговый центр, въехали прямиком в трущобы.

Лошади уже не бежали, а еле плелись, с трудом пробираясь по узким улочкам, где играли ребятишки в лохмотьях; голые малыши ползали прямо по проезжей части. Обветшалые четырехэтажные здания загораживали дневной свет; в воздухе носились частицы копоти и дыма. Худые, неопрятные женщины, закутанные в шали и в башмаках на деревянной подошве, сидели на крылечках или в дверных проемах, баюкая грудных младенцев и переругиваясь с соседками через дорогу. Боковые улочки и вовсе представляли из себя канавы для сточных вод, с выложенными булыжником склонами. Все чаще попадались фабрики, тесня друг друга; высокие, закопченные трубы тонули в клубах дыма. Корделии и прежде приходилось сталкиваться с нищетой: недалеко от того места, где жили Блейки, были бедные кварталы, но ей никогда не доводилось наблюдать подобное убожество.

— Подъедем к каналу, вид будет поприличнее, — пообещал, заметив ее отвращение, мистер Фергюсон.