Корабль в пустоте

Я сел на предложенное мне заднее сиденье «жигуля». Ну, ладно, пусть такое «такси», даже как-то спокойней. Дороже на сто рублей, чем в среднем по Южноморску, зато с мигалкой, под госохраной. Я сохранил способность размышлять на привычный, бытовой лад, хотя внутри меня плескалось смятение, как вино в до краев налитом стакане. Значит, оккультистка Анна Минцлова вовсе не исчезла в 1910 году, а материализовалась в этом «городе переселения душ»? Или исчезновение в одном месте и появление здесь – синонимы? Как это сказала Лилу? Место встречи попавших в болото? Ладно, допустим, а если кто-то исчезает именно здесь, как этрускологи, то где он появляется? И появляется ли вообще? В эти вопросы стучался еще один: как эта Ольга узнала про рассказ отца Константина о Минцловой? Ведь он просто физически не успел бы ей о нем сообщить. Но, может быть, ей и не надо ничего сообщать, она и так всё знает, будучи существом не материальным, а одним из «духов болота», по ее же выражению?

Мы ехали назад по знакомой уже дороге. За рулем сидел скуластый, с оттопыренными ушами сержант Вован. Он повернулся ко мне:

– А вы сами живете в «Аквариуме»?

– Да.

– Про историю с учеными знаете?

– Слышал.

– И что слышали? – Вован явно был больше похож на полицейского, чем его сосед, которого интересовали только мои триста рублей.

– Они исчезли.

– Все?

– Нет, не все, один здесь.

– Где здесь?

– Ну, здесь, сзади вас.

От неожиданности он даже затормозил. Теперь они оба уставились на меня. Я не хотел произвести на них никакого эффекта, невольно получилось.

– А… что вы тут делаете?

– Ничего. Иду с кладбища.

В темном салоне это прозвучало зловеще. Я увидел, что им стало не по себе – словно детям, слушающим в потемках «ужастики».

– Почему же с кладбища? – пролепетал тот, что предложил мне услуги «такси». – Ведь скоро ночь!

– Ладно, ладно, – постарался улыбнуться я. – Расслабьтесь, с покойниками я там не встречался. Одна ваша местная дура привезла меня туда и бросила.

– Какая еще дура? Путана, что ли?

– Возможно. Я не спрашивал. Она хотела мне показать там что-то, я вышел из машины, а она развернулась и уехала.

– Деньги вы ей давали?

– Нет, она не просила.

– А что она вам хотела показать?

– Откуда я знаю – она же уехала.

– А кто она вообще? Как вы с ней познакомились?

– Секретарша ректора университета. Я был у нее по вопросам сорвавшейся конференции.

Теперь менты смотрели друг на друга: они явно не знали, что со мной делать.

– Сообщим, что один нашелся? – спросил, наконец, Армянистый у Вована.

– А он терялся? Братан, ты чего-то не догоняешь. Мы же знаем, что один из них заселился в гостиницу. Этот, как его… Оленев. Вы Оленев?

– Я Лосев.

– Можно ваши документики?

– Пожалуйста.

Они включили свет в салоне и изучили паспорт.

– Вроде всё в порядке, – сказал Вован, возвращая документ. – А вас, вообще, допрашивали в связи с происшествием?

– Допрашивали, но не из вашего ведомства.

– А, понятно, смежники, значит. И они разрешили вам ходить одному по городу?

– Не запрещали.

– Те еще следаки! Вам бы лучше сидеть в гостинице, гражданин Лосев. А то и вы куда-нибудь, не ровен час, исчезнете. Ну, чего, – повернулся он к напарнику, – в «Аквариум»?

– Поехали. Только про триста рублей я вам не говорил, а вы не слышали.

– Ладно.

Всю последующую дорогу мы молчали. Менты, как мне показалось, испытали явное облегчение, когда их покинул у «Аквариума».

В здании отеля был ярко освещен только вход и стеклянный вестибюль, а выше горело не более полудюжины окон. Дремавший за стойкой портье встрепенулся при моем появлении. Когда я шел мимо него к лифту, то услышал за спиной звук разъезжающихся створок входной двери. Я обернулся – в холл входил Григорий, имевший такой вид, словно неотступно следовал за мной сегодня по пятам. Лишь покосившись в мою сторону, он направился к портье и о чем-то стал его негромко спрашивать. Я воспользовался этим, чтобы заскочить в распахнувший свою пасть лифт и уехать. Меньше всего мне сейчас хотелось говорить с Григорием. Но интересно, случайно ли он меня здесь застал или всё же как-то, без «жучка», отслеживал всю дорогу, в том числе, и на кладбище? Я уже ничему не удивлялся и готов был поверить чему угодно – даже тому, что он тоже «дух болота» и следил за мной незримо.

Выйдя из лифта, я ощутил нечто необычное – точнее, непривычное, ибо что сегодня было обычным? Напротив лифтов имелось зеркало, в котором вы мельком отражались, когда входили или выходили. Я уже миновал фойе, когда боковое зрение с опозданием на доли секунды доложило мне, что в зеркале… был вовсе не я. Постояв несколько секунд в нерешительности (услужливое слово «показалось» я отмел как издевательское в моей ситуации), я вернулся к зеркалу. Из него на меня страшными глазами смотрел… доцент Киров, мой сосед по самолету.

«Наверное, у меня такие же глаза», – как-то отстраненно подумал я, а губы сами собой спросили:

– Где вы?

– Я здесь, у лифта, – потусторонним голосом ответил он. Действительно, за его спиной были двери лифтов.

– Вы… живы?