Корабль идет дальше

Просидев в редакции около часа, мы стали прощаться.

— Приходите через неделю. К этому времени мы прочитаем ваш «Концерт», — сказал главный редактор. — Судя по тому, как вы рассказываете, и писать вы должны неплохо.

Выйдя из редакции в коридорчик, мы остановили первую пробегавшую мимо девчонку и спросили:

— Скажите, пожалуйста, как фамилия главного редактора «Костра»?

— Петя Капица.

— Кажется, ничего парень, этот Петя Капица, — сказал мне Витька, когда мы спускались вниз по лестнице. — Он мне понравился.

— Да, там, по-моему, все ребята ничего, — согласился я. — Хоть приняли как людей.

Через неделю, когда мы вновь пришли в редакцию, Капица сказал нам:

— Ну что ж, моряки. Нам понравился ваш рассказ. Напечатаем. Если есть что-нибудь еще — приносите.

— Конечно, есть, — заверили мы главного редактора и, не задерживаясь, отправились ко мне, чтобы приняться за второй рассказ. Мы назвали его «Случай в Гамбурге». В нем говорилось о фашистах, устроивших провокацию на советском судне. Они подбросили на борт коммунистические листовки и хотели обвинить капитана в нелегальном провозе их в Германию. Но благодаря бдительности вахтенного матроса провокация не удалась. Он заметил листовки, и их заблаговременно сожгли в котельной топке. «Коричневые» пришли с обыском и ничего не обнаружили. Случай был подлинный. Рассказ получился живой, интересный. Мы снесли его в «Костер».

У Витьки кончился отпуск. Он ушел в море. Я остался на берегу и с нетерпением ждал выхода в свет «Костра» с нашим рассказом. И вот наконец журнал у меня в руках. Лихорадочно листаю его страницы, ищу наши фамилии. Пока нет… А может, вообще нет? Скорее в оглавление. Вот!.. Страница тридцать шестая. О, какой шик! Заставка — по неспокойному морю плывет огромный красавец-лайнер, немного ниже замысловатым шрифтом выведено — «Концерт», и слева, мелко — наши фамилии. Здорово! Непередаваемое чувство счастья, гордости, какого-то детского восторга. Хочется показывать журнал каждому и спрашивать: «Читали рассказ «Концерт»? Хороший?»— и потом скромно заметить: «Это я, между прочим, его написал. Читайте в следующем номере «Случай в Гамбурге». Тот еще интереснее». Но это только в мечтах. Пока я читаю «Концерт» сам. Читаю несколько раз. Очень хорошо написали!

«Случай в Гамбурге» напечатали в следующем номере. У меня появилась уверенность, что я могу писать. Витька был далеко в море. Я начал работать один. Голову наполняли сюжеты морских рассказов. Теперь я часто заходил в «Костер». Мне было уютно в редакции. Ко мне относились по-дружески, охотно слушали морские истории, приглашали на совещания детских писателей, проводившиеся при журнале. Тут я впервые в жизни увидел таких известных писателей, как Каверин — он печатал в «Костре» свой роман «Два капитана», — хорошенькую голубоглазую Ольгу Берггольц, Евгения Шварца, Льва Успенского, поэтов Гитовича и Владимира Лившица. Я глядел на них с восхищением и гордился своей причастностью к литературным кругам. Правда, на писательских совещаниях я всегда молчал: стеснялся, чувствуя, что еще очень далек от того, чтобы выступать как равный и сказать что-нибудь дельное. Зато я слушал жаркие споры о том, какой должна быть детская литература, как надо писать, почему дети не принимают дидактики.

Когда кончился мой отпуск и я ушел в море, то стал чем-то вроде специального корреспондента. Посылал в «Костер» свои письма из-за границы и советских портов, куда заходило мое судно.

За два года сотрудничества в «Костре» я написал больше десяти очерков и рассказов: «Туман», «Первый рейс», «Драгоценный груз», «На остров Сахалин» и другие. В 1940 году в «Костре» был напечатан мой очерк «Сегодня в Таллине». Он был последним. Тревожное предвоенное время, утомительные рейсы, короткие стоянки прервали тогда мои занятия литературой и связь со ставшим для меня родным «Костром».

Школа

Вскоре после моего океанского рейса на «Щорсе» я снова получил назначение на теплоход «Смольный», но уже старшим помощником. Капитана Зузенко на нем не было. Судном командовал Михаил Петрович Панфилов.

«Смольный», как и прежде, держал линию между Ленинградом и Лондоном и для того времени считался комфортабельным судном. Пассажиры-иностранцы с удовольствием путешествовали на нем, любили русскую кухню и заведенные здесь порядки.

Я приехал на теплоход поздно вечером. Шла погрузка. «Смольный» стоял залитый светом электрических люстр. Гудели краны. Иллюминаторы и окна пассажирских кают были освещены. Я остановился и долго любовался судном. На таких мне еще старпомом плавать не приходилось. Вступив на палубу, я услышал, как приятно «мурлычет» судовое динамо и чуть заметно дрожит корпус. Меня встретил чисто одетый приветливый вахтенный.

— Вы новый старпом? — спросил он, взглянув на мои нашивки. — Ждем. Давайте вещи, помогу.

Он провел меня в каюту старшего помощника.

— Старпом будет завтра. Он предупредил, чтобы я вас сюда поселил. Располагайтесь.

— А Михаил Петрович на судне?

— Дома.

— Не спит?

— Нет. На баяне играет.