Корабль идет дальше

Поезд летел в темноту. Коридор опустел. Двери купе закрылись. В вагоне давно наступила тишина, а мы все стояли и говорили. Вспоминали прочитанные книги, литературных героев, критические статьи, напечатанные в газетах. Старший лейтенант по-настоящему любил и понимал литературу. Мы разошлись, когда за окном начало светать.

На следующий день несколько сконфуженные вчерашние оппоненты явились ко мне в купе.

— Вы извините, пожалуйста, за нелепую защиту нашего превосходства. Мы очень уважаем торговый флот и знаем, какую неоценимую помощь он оказал во время войны, да и вообще… Извините и давайте выпьем «на мировую».

Я понял, что это старший лейтенант убедил товарищей прийти с повинной. Остальные шесть дней пути прошли мирно и весело. Когда поезд подошел к Ярославскому вокзалу в Москве, мы расстались друзьями. Пожимая мне на прощанье руку, старший лейтенант говорил:

— Обязательно прочту вашу книжку. Обязательно. Буду ждать ее выхода с нетерпением. Прочту и напишу вам о своих впечатлениях.

…Книжка вышла. Я с волнением ждал читательских отзывов. Вскоре они начали приходить, но письма от моего попутчика, старшего лейтенанта, не было. Я подумал: «Не понравилась. Не хочет обижать…»

Прошло шесть лет… В этом северном порту редко появлялось солнце. На черных скалах в ложбины забился грязноватый снег. С трех сторон бухту прикрывали острова, но когда ветер дул с севера, она сердито пенилась. На рейде покачивались суда, поскрипывали якорные цепи, ночью корабли зажигали желтые уютные огни, и уходить из каюты не хотелось. Иногда сыпал снег или шел колючий холодный дождь.

Теплоход, которым я командовал, тоже стоял на рейде в ожидании улучшения ледовой обстановки в проливе Вилькицкого. Мы шли в Тикси, а пока вынужденно бездельничали. Я сидел за книгой, когда вахтенный матрос приоткрыл дверь и доложил:

— Там вас какой-то товарищ спрашивает. Провести?

— Непременно.

В такой обстановке каждый гость был желанным. Через минуту в каюте появился мой дальневосточный попутчик — старший лейтенант. Хотя мы не виделись с ним шесть лет, я сразу узнал его. Он стоял, держа в руках шапку-ушанку, на лице и длинном носу таяли крупные снежинки, из воротника серого свитера вылезала кадыкастая шея. Он радостно улыбался.

— Очень хотел вас видеть, очень, — сказал он, пожимая мне руку. — Черт знает, где встречаются люди. Правда?

— Действительно. Как вы сюда попали, в это обиталище ветров? На каком судне?

— Со съемочной группой Ленфильма.

— Вот тебе на! Моряк и пошел работать в кино. Кем же? Оператором?

— Хуже, — засмеялся старший лейтенант. — Написал сценарий. По нему и снимают.

Я сделал большие глаза.

— Должен вам признаться, что с морем как штурман я пока покончил. Но не навсегда. Буду еще плавать.

— К чему же такой перерыв?

— Да вот стал профессиональным писателем. Я удивился еще больше.

— Здорово! — искренне воскликнул я. — Значит, записали несколько книг?

— Написал.

— О море?

— В основном о людях. Ну и о море, конечно.

Он вытащил из кармана маленькую книжку в голубом переплете и протянул ее мне.

— Однако подождите минутку. Вот вам я обязан дать ее с автографом…

Старший лейтенант выдернул из кармана перо и крупным размашистым почерком написал на заглавной странице: «А вы знаете, я рискнул начать писать только после того, как увидел вашу книжку на прилавках магазинов».

— Неужели?

— Правда. Прочитал вашу повесть и решил, что, может быть, сумею написать так же. Исписал кипы бумаги. Сначала шло плохо, а потом получилось. Много работал. Поэтому и не послал вам письмо. Прощаете?

Старший лейтенант был оживлен, полон творческих замыслов, планов. Я глядел на него с завистью. Как только гость ушел, я принялся читать подаренную мне книгу. Он написал ее не «так же», а лучше. О людях. Ну и о море, конечно.

Кто это был? Хороший, ныне известный писатель Виктор Конецкий. Автор сценариев «Путь к причалу», «Когда позовет товарищ», «Завтрашние заботы» и нескольких хороших книг. Вот как иногда бывает в жизни!

«Ледовое побоище»

Вот уже больше десяти дней тридцать восемь речных судов, следовавших на Лену, стоят в бухте Южная, у похожего на гаечный ключ острова Тыртов. Это уже глубокая Арктика. Следующий этап нашего плавания— пролив Вилькицкого. Он всего в ста двадцати милях от Тыртова. Близок локоть, да не укусишь. Пролив непроходим. Он закрыт многолетним, тяжелым льдом. Не пришлось бы возвращаться обратно и зимовать на острове Диксон или в Подтесове на Енисее.

Мы пришли к острову Тыртов в надежде на то, что подуют южные ветры, лед отожмет от мыса Челюскина, образуется узкий проход и караван сумеет проскользнуть в море Лаптевых. На это надеялись синоптики из штаба проводки Севморпути на Диксоне. Но, как назло, вот уже месяц дуют норд-осты. И все-таки мы упорно ждем.