Корабельный плотник

Том и Джинти могли подолгу разговаривать в чуланной комнатке или сидя на скамейке во внутреннем дворике, что позади трактира. Иногда они говорили на шотландском, который оба порядочно забыли, и вместе мысленно возвращались во времена юности. Только каждый – своей. И в этом времени они пребывали на далёкой родине, в Шотландии: гуляли по вересковым лугам, поднимались в горы и смотрели на бескрайнее Северное море. Они бродили по тихим кривым улочкам Абердина. Гулять по их любимому городу можно было бесконечно, ведь Абердин, как уверяла Джинти, такой большой, не то, что Окленд! У каждого из этих странных мечтателей имелась своя жизнь, пока по воле случая они не оказались выброшенными на далёкий новозеландский берег. И теперь оба чувствовали себя здесь неуютно и одиноко. Том рассказывал Джинти о море, а она вспоминала свою мать.

Джилл однажды услышал их разговор и был немало удивился. Он никогда не слышал, чтобы его служанка говорила на шотландском. Поначалу даже голоса её не узнал. Вся резкость из него ушла и звучал он как-то необычайно нежно и негромко, как будто маленькая дочка делится чем-то сокровенным со отцом. Трактирщик сам был наполовину шотландцем. Джилл стоял и вслушивался в почти совершенно забытые им звуки, пробиравшиеся из далёкого времени, и понимал лишь отдельные слова.

Шотландкой была мать Джилла. Когда-то вместе с родителями жила в Данди. Отец её рыбачил. В голодный год семья перебралась в Америку. Обосновались в Бостоне, на восточном побережье. Здесь родители отдали дочь замуж, породнившись с семьёй переселенцев из Греции. Так на свет появился Джилл. Дедушек и бабушек Джилл не помнил. Братьев и сестёр родители ему не подарили. Может поэтому, детство его оказалось ничем ни примечательным, а возможно Джилл его просто не помнил. Но эти тихие осторожные звуки, что сейчас доносились до него из комнаты Тома! Они звучали из тех шотландских историй, которые он в детстве слышал от матери…

Юношей Джилл записался в армию, где его отправили во флот. А там он быстро обрёл своё место на камбузе, хотя до этого никто его поварскому делу не обучал. Пока Джилл находился в одном из своих первых плаваний, его родители как-то быстро покинули этот мир. Капитала сыну они не оставили, так что возвращаться было некуда и не за чем. Иногда Джилл задумывался о том, кто он? На грека он совсем не походил. Светлокожий и румяный как свежеиспеченный пирожок, какой он грек?! Может американец, шотландец или новозеландец? Возможно, не находя ответа, он и к маори относился спокойно. Никогда их не обижал и в своём заведении обслуживал наравне с европейцами, правда захаживали они к нему не часто. И всё же шотландцев он любил больше всего, хотя сам на родине предков никогда не бывал. Даже когда объездил полмира коком на разных кораблях.

Однажды, проходя мимо чуланчика Тома, Джилл услышал губную гармошку. Он остановился. Старый Том играл шотландскую мелодию. Какую-то очень грустную, протяжную, напоминающую гул ветра в камине. И тут неожиданно для трактирщика Джинти запела:

О, Робин-моряк! Ты уплыл далеко

Ты уплыл далеко от любимой своей

Ты проститься с любимой своей не успел

И уже никогда не вернёшься назад

О, Робин-моряк! Ты прощай навсегда

Ты прощай навсегда и меня позабудь

Лишь одно у тебя я хочу попросить

Чтобы сердце моё ты назад возвратил…

Прежде Джилл никогда не слышал пения служанки, он даже не догадывался о том, что Джинти умеет петь. К его изумлению, голос у женщины оказался высоким и проникновенным. Трактирщик остановился у двери и слушал их песню, тихо, затаив дыхание, боясь прерывать чудесный концерт…

Джилл удивлялся дружбе служанки с новым постояльцем, но решил, что, возможно, это к лучшему. Может, Джинти возьмётся за ум и не будет больше водить компанию с Кларком и его дружками. Уже хорошо, что прекратились её ночные похождения. Еще бы детьми занялась. Одежда на мальчишках совсем обтрепалась… И всё же, поразмыслив о происходящем, Джилл решил предупредить старого моряка.

Возможность для этого представилась день спустя, когда ближе к полудню старый моряк вышел завтракать. В трактире кроме них никого не было и Джилл решил не упускать случая, чтобы поговорить со своим постояльцем. Он принёс омлет с беконом и сел рядом.

– Что тебе нужно от Джинти? – спросил он прямо.

– Ты её муж или отец? – спокойно, не без иронии, ответил корабельный плотник, не прерывая завтрака.

– Она плохая, Том.

– И зачем ты это говоришь, кок? Если плохая, то почему её не выгонишь? – парировал старый моряк.

– Ты знаешь, почему я этого не делаю, приятель, – Джилл уже пожалел, что завёл этот разговор.