Коптский крест

В свете старой лампочки, бытовка выглядела уже не так зловеще – скорее, мирно и обыденно. Мальчики прошлись вдоль шкафчиков; некоторые были заперты, но хилые замки легко поддавались монтировке. Внутри было, по большей части, пусто. Кое-где висели старые, в пятнах масла, спецовки; стояли по углам тяжелые рабочие башмаки и кирзачи с ремешками на коротких голенищах. Из одного шкафчика Ваня извлек плоскую коробку с массивным фонарем на толстом резиновом шланге; фонарь не горел, и мальчик засунул его на место.

Громко лязгнуло – Николка вытащил из шкафчика ребристую каску с брезентовым ремешком; на ней была та же надпись, что и на дверках. Под каской обнаружились пожелтевшие листки – когда Николка вытащил их и поднес к свету, те оказались свернутой в несколько раз газетой. Ваня оживился:

– Здорово! Ну-ка, что там?

– «За мир, за дружбу между народами!» – начал, было, Николка, но закашлялся – наглотался пыли.

– «…сегодня в „Правде“ публикуется постановление Комитета по международным Сталинским премиям за укрепление мира между народами. За выдающиеся заслуги в деле борьбы за сохранение и укрепление мира»… дальше читать? – переспросил мальчик – Вань, а что такое – сталинские премии?

– Долго рассказывать, – буркнул Иван, отбирая у товарища газету. – Ну, если коротко – был правитель такой, диктатор – лет 60 назад… то есть будет, через… дай подумать… Да, через 50 лет – если считать от вашего 1886-го. Сталин его звали, Иосиф Виссарионович. В честь него и премия – Сталинская. Великий был человек, только ругают его сейчас всякие козлы…

– А за что ругают, раз великий? – продолжал настырный гимназист, но Ваня нетерпеливо махнул рукой:

– Некогда, потом расскажу. Смотри – газета «Московская правда», 21 декабря 1955 года. Ничего себе, раритетик!

– Так что, это, значит, мы не в вашем времени? А совсем в другом – его…1955-м году? И сейчас правит этот… как его… Сталин?

– Ну, это вряд ли, – покачал головой Иван. Видишь, бумага какая? – мальчик смял между пальцев уголок газетного листа, и тот рассыпался в труху. – Ей лет пятьдесят, наверное. Думаю, мы там, где надо – в 2014 году. Кстати, вот сейчас и проверим!

Иван положил газету на скамью и принялся расстегивать ОЗК. Вытащил смартфон – на экране появился значок сетевого соединения.

– Вот видишь? – обрадовался мальчик. – Точно, и дата правильная! «Мегафон» ловится, хотя всего одна ступенька. Ну-ка… И Ваня принялся быстро елозить пальцем по экрану.

– Ты смотри даже вайфай[127] есть, Метросеть! Это мы, выходит, где-то на красной линии?

Николка прошелся вдоль рядов шкафчиков – за ними прятался похожий на жестяную улитку короб: вверх от него отходила толстая квадратная труба. Рядом с коробом нашлась дверь. Ручки на ней не было – вместо нее в пробитой в двух местах фанере болтался кусок толстого провода, скрученного жгутом. Мальчик опасливо потянул, и дверь с протяжным скрипом распахнулась.

Глава тридцать седьмая

– Однако, и задали вы мне работу, сударь! – Корф, переложив шпагу в левую руку, вытирал пот. – Давненько я так не фехтовал.

Олег Иванович нашел в себе силы только на то, чтобы кивнуть. Ноги его не держали; и лишь самолюбие не позволяло ему, доковыляв до стенки, рухнуть на скамейку. Схватка с бароном продолжалась около пяти минут, и эти минуты буквально высосали из него силы. Руки предательски дрожали; чтобы никто, не дай бог, этого не заметил, Олег Иванович небрежно (каким усилием далась эта небрежность!) сложил ладони на эфесе шпаги, упертой в носок туфли. Надо было что-то сказать – но он боялся что голос предательски собьется, выдавая усталость.

После короткого, по всем правилам, представления, барон предложил гостю облачиться в колет и выбрать клинок по вкусу – в его правилах было самолично проверять новичков. Чем руководствовался при этом ротмистр, было решительно непонятно; люди, хорошо его знавшие, говорили, что хозяин клуба мог отказать весьма недурному фехтовальщику, принимая в клуб полнейшего новичка. Общественное положение и чины соискателя барона совершенно не волновали; впрочем, бывший конногвардеец мог позволить себе любые чудачества. Когда его прямо спрашивали, чем он руководствуется при отборе кандидатов, Корф отвечал:

«Клинок открывает душу человека. Дайте ему холодную сталь и поставьте напротив себя – и узнаете его лучше, чем иная жена мужа за полвека супружества. Только надо уметь смотреть, – добавлял барон. – А то ведь, в наши богоспасаемые времена всяк только собой интересуется, а другие для него так, момэнт…»

Трудно сказать, какие истины открылись барону на этот раз – а только за 5 минут боя соперники трижды меняли оружие. Начали они с эспадронов, потом перешли на испанские шпаги с кинжалами, а завершили бой рубящими клинками. Корф вооружился шотландским палашом, а Олег Иванович выбрал в стойке старинную венгерскую саблю с цепочкой от перекрестья к навершию.