Копия (СИ)

«Копия всегда хуже оригинала» — это тоже сказал Ясон, якобы имея в виду Хели и Рики, так, во всяком случае, он это пояснил, но… О ком же шла речь на самом деле? И что происходит с ним самим? Почему никуда не исчезает ощущение, что он лишился чего-то по-настоящему важного? Променял бриллиант на ограненную стекляшку пэтского кольца — должность Первого Консула? Почему раньше ему и в голову не приходила мысль, что больше он не принадлежит себе самому? Да и принадлежал ли когда-то? И не только он.

Впрочем, остальные блонди Аргоса волновали мало, а вот творившееся в собственной голове — очень даже. С этими мыслями и голосом, так напоминающим голос Минка и произносящим одну крамольную фразу за другой, нужно было срочно что-то делать. Избавиться от них раз и навсегда и заняться делом. Завтрашний день у него расписан по минутам: встречи, совещания, обед с Саласом — это только то, что приходило в голову первым. Избавиться… ничего умнее, чем принять снотворное, Аргос не придумал. Он надеялся, что чудо современной фармакологии оградит от голосов, мыслей и сновидений. Надеялся и просчитался.

***

Они приходили к нему каждую ночь: Ясон и Хели. Насмешливый синий взгляд сменялся укоризненным темным, голоса сливались в один, а слов было не разобрать. Кроме одного — ошейник. С каждым днем Аргос все отчетливее понимал, что настоящими невольниками на Амой являются вовсе не пэты.

Искусственно выращенные и запрограммированные на удовольствия, они счастливы, служа хозяевам и удовлетворяя их желания. Они получают настоящее наслаждение от секса и являются, по сути, телами. Им неведома альтернатива, и потому пэты — счастливы, чего нельзя сказать об их хозяевах.

На каждом из двенадцати тоже надет ошейник из правил, обязанностей и законов. Избавиться от него сумел только Ясон, снял, вместе с головой. Выбрал свободу и… любовь? То самое чувство, которое запретила Юпитер, все воспоминания о котором старательно вытравливались и предавались анафеме. И ключом, запустившим все это, стал Рики — монгрел, которого Ясон зачем-то захотел сделать своим пэтом. Зачем? Ответ на этот вопрос Минк унес с собой на тот свет, и надеяться на подсказки не приходилось. Но…

Вспоминая недавнее прошлое и анализируя настоящее, Аргос вскоре пришел к выводу, что сбывшаяся мечта о месте Первого Консула не сделала его счастливым, вопреки ожиданиям и надеждам. Она просто защелкнула на запястьях наручники новых обязанностей и протоколов, которым он должен следовать. И золото высшей пробы, из которого были отлиты браслеты, не меняло их сути.

Ошейник.

Именно это слово крутилось в голове постоянно, чем бы он ни занимался. Избавиться от него не помогал даже стаут, которым блонди однажды попытался залить сомнения. Ничего, кроме разбитости на утро, это не принесло. А еще Аргос все чаще ловил себя на мысли, что ему не хватает… Хели.

Монгрел сумел бы отвлечь от терзающих размышлений. Черт, когда Хели выгибался в его руках, думать о чем-либо, кроме смуглого тела, плавящегося под ласками, просто не получалось! Как называлось то, что он чувствовал к питомцу, Аргос понять не мог, но был уверен — он охотно променял бы весь свой гарем на одного Хели.

Пэты утратили какую-либо привлекательность в глазах Аргоса по одной простой причине — они не были настоящими. Потому он сам предложил Раулю, всерьез заинтересовавшемуся Тоби, оставить академку у себя. Второй Консул изумленно вскинул бровь — это был очень дорогой подарок — и предложил на обмен любого из своих пэтов, но Аргос отказался. Наклонился к уху Рауля и добавил полушепотом, что Тоби его уже не заводит, а потому и не представляет никакой ценности.

Эм смерил его внимательным взглядом, хмыкнул, пожал плечами и сказал, что в таком случае подарок примет, а потом обязательно продемонстрирует полученное от академки потомство. Аргос согласно кивнул, отметив про себя, что ему плевать на генетические эксперименты Рауля, но чем бы блонди не тешился, абы…

Не пытался снять ошейник?

— Господин, я могу задать вам вопрос? — голос Поло отвлек Аргоса от ставших уже привычными невеселых размышлений. Блонди поднял голову от голоэкрана и вопросительно глянул на фурнитура. Расценив это как разрешение, Поло продолжил: — Кого из пэтов вы хотели бы видеть сегодня? — А потом изумленно вытаращился на Аргоса, услышав имя, слетевшее с губ блонди:

— Хели.

— Но… вы же сами, — начал Поло, осторожно подбирая слова.

— Ты спросил, кого я хотел бы видеть, — медленно цедил слова Аргос, — и получил ответ. Что тебя смущает, фурнитур?

— Хели больше не ваш питомец, — напомнил Поло, надеясь, что не будет наказан за это.

— Ты полагаешь, я забыл? — приподнял бровь блонди, испытывая острое желание взять фурнитура за шкирку и вышвырнуть за дверь. — Пошел вон, идиот.

Отвернувшись от Поло, Аргос снова уставился на экран, но буквы расплывались перед глазами. Откинувшись в кресле, он закрыл глаза, надеясь, что когда откроет их, со зрением все будет в порядке. А всего-то нужно — несколько секунд полной темноты и тишины, которую какого-то черта нарушают шаги: