Копия (СИ)

========== Глава 1 ==========

У сигареты был отвратительный вкус, и чем глубже Хели затягивался, тем сильнее его тошнило. Из бутылки, которую монгрел то и дело подносил к губам, шибало в нос дешевым стаутом, а каждый глоток прокатывался по горлу, обжигая, но почему-то не пьяня. Криво усмехнувшись, Хели вдавил окурок в переполненную пепельницу.

— Дерьмо, — прошептал негромко, глядя, как вываливаются окурки на исцарапанную и украшенную похабными надписями столешницу. Керес. Так контрастирующий с Эосом.

Воспоминания ударили под дых, и снова послышалось произнесенное ледяным, почти механическим голосом:

— Убирайся. Ты больше не мой питомец.

— Но… почему? — сорвался тогда с губ Хели глупый в своей бесполезности и неуместности вопрос.

— Убирайся, — повторил Аргос Минтавро, блонди, по чьей воле он и попал сюда — в роскошные эосские апартаменты. — С каких пор хозяин должен отчитываться перед вещью? У тебя есть пять минут, чтобы выйти отсюда самостоятельно, или…

И Хели пошагал к двери. Под насмешливыми взглядами фурнитура и нового питомца-академки, все это время стоящего рядом с Аргосом и смотрящего на монгрела с презрительным превосходством, так неуместным на необезображенной интеллектом красивой физиономии. Быстрее, чем успел подать команду мозг, кулак Хели врезался в челюсть нового пэта. Неженка хлопнулся на задницу, из расквашенной губы хлынула кровь. Монгрел успел увидеть, как по губам Аргоса скользнула усмешка, а потом свет в глазах Хели померк.

Пришел в себя монгрел уже здесь, в Кересе, под кабаком, названия которого не разглядел, да и плевать было на это. С трудом поднявшись на ноги и чувствуя, что голова просто раскалывается, Хели огляделся по сторонам, после автоматически сунул руки в карманы — в правом пальцы нащупали холодный металлический кружок. Хели вытащил находку на свет — Аврора. Горькая усмешка скользнула по губам монгрела, губы прошептали:

— Гребаный ублюдок…

Желание зашвырнуть монету подальше было настолько сильным, что он даже замахнулся, но… Аврора стоила слишком много, чтобы позволить себе такой выпендреж. Особенно когда кроме нее нет больше ничего, а желудок уже напоминает о себе голодным бурчанием. Сунув монету обратно в карман, Хели подумал, что она — единственный шанс не сдохнуть с голоду первое время.

Деньги с её продажи поддержат его до тех пор, пока не отыщет своё место в Кересе, которого не видел так долго. Впрочем, здесь всё оставалось прежним, казалось, время тут замерло раз и навсегда, и в какой-то степени это было хорошо. Все равно что сбросить нещадно давившие модельные туфли и сунуть натертые ноги в старые, разношенные тапки — некрасиво, зато небольно и удобно. Кайф.

Такой же, какой Хели испытал от самого первого глотка стаута, поставленного перед ним хозяином кабака. Однако длилось удовольствие недолго — слишком мерзким оказался вкус. Или он таким был всегда?.. Просто Хели успел отвыкнуть от дешевого алкоголя? Возможно. Похрен. Гораздо важнее другое — что делать теперь и во сколько оценит хозяин Аврору, которую монгрел сейчас прятал в кармане. Хотелось бы, чтобы денег хватило не только на комнату, но и на лазерный нож, выпивку, сигареты и… сильное обезболивающее, потому что:

— Ты охренел? Откуда в Кересе такой мастер? — вот что ответил ему хозяин на вопрос: «Может ли кто-то свести татуировку». Это означало, что придется самому избавляться от изящной монограммы с левого плеча — печати, которую Аргос поставил на тело Хели лично.

У старшего помощника Первого Консула было невинное увлечение — он любил рисовать на коже своих пэтов, причем делал это, используя давно устаревшие технологии и инструменты и не применяя анестетики. Картины получались красивыми, а сам момент нанесения превращался в пытку, которую пэту предстояло вынести, не проронив ни звука — болезненный стон воспринимался Аргосом как слабость и провоцировал делать боль еще сильнее.

Но и удовольствием это было, удовольствием острым, извращенным и таким, от которого даже сейчас в жилах Хели начинала чаще пульсировать кровь. Он помнил, как любил Аргос медленно слизывать кровь, стекающую по коже пэта после проколов, как от этих прикосновений дрожь пробивала тело, и оно выдавало желания, не спрашивая воли своего распластанного на кушетке хозяина. Как потом, по окончании сеанса, блонди осторожно откладывал в сторону инструмент и медленно расстегивал одежду, подавая Хели сигнал — время пришло.

Как и когда монгрел успел втрескаться по уши в Аргоса — он не знал, но безупречная красота хозяина покорила Хели практически сразу. Блонди казался юноше почти богом, который снисходит до него, позволяет касаться своего тела и удовлетворять в постели. И пусть это было изматывающе и больно, пусть потом тело отказывалось повиноваться и сил просто не оставалось, но слияние с божеством того стоило.

Теперь все это осталось в прошлом. Закончилось так же внезапно и резко, как и началось, когда его — тогда еще совсем мальчишку — остановил прямо на улице Мидаса богато одетый парень и сделал предложение, отказаться от которого Хели не смог.