Контрольный выстрел

Видана так и не определила своего отношения к Пан­кратову. Он ее чаще раздражал, чем восхищал, хотя в глубине души девушка склонялась к тому, что он ей все-таки нравится. Именно поэтому она поступала наперекор своим желаниям, критиковала каждый шаг Ставра, зли­лась, если он оказывался прав и если ошибался. По той же причине она не стала дожидаться решения Панкратова, дерзнув пойти «на штурм» галеона «Керманшах» одна, хотя в связке «контр-2» — «погран-2» ей отводилась роль не оперативника, а эксперта, эфаналитика, призванного как раз сдерживать подобные рискованные порывы у пар­тнера. Но уж очень захотелось доказать этому эрму, что она тоже не лыком шита и способна решать сложные за­дачи в одиночку.

Определить порт приписки транспортного галеона «Кер­маншах» оказалось несложно, сложнее было найти его ме­стоположение. В конце концов Видана с помощью Умника отдела обнаружила галеон на лунной базе южномусанского союза исламитов, расположенной в кратере Джордано Бру­но. Она переоделась в уник пограничника, вооружилась стилетом, уместившимся в спецкармашке на ноге, а также карманным парализатором, стреляющим усыпляющими иг­лами, и спустилась в метро Управления. На лунную базу ее пропустили только после запроса в погранцентр: база обладала правом экстерриториальности и посторонних туда пускали неохотно. Хорошо, что Видана предусмотрела та­кой вариант, и запрос компьютера базы попал через сеть погранслужбы к большому инку отдела безопасности, ко­торый подтвердил ее полномочия как «родственницы» Шан-Эшталлана.

Кратер Джордано Бруно площадью триста квадратных километров был полностью накрыт силовой мембраной и представлял собой оазис, заросший специфичной лунной флорой. Обыкновенная земная трава — мятлик голубой — достигала здесь высоты пятнадцати метров, в то время как деревья — сосны и ели — превратились в метрового диа­метра пушистые шары и выше не росли. Финиковые и кокосовые пальмы, наоборот, стелились по земле, как тра­ва, хотя и давали знакомые плоды, а такие растения, как земляника, малина, брусника, образовывали многослойные мхи с гипертрофированно увеличенными ягодами.

Группы разной формы и назначения построек выраста­ли из зарослей, как вполне уместные для этого ландшафта скопления грибов и других растений.

Метро здесь располагалось в центральном поселке кра­тера с названием Сайн-Сабир, и до лунодрома с его пар­ком спейс-машин Видана решила добираться пешком, что­бы не привлекать к себе внимание местной службы охраны порядка.

Все постройки базы соединялись лунолитовыми дорож­ками, но прогуливающихся по ним Видана не заметила. Обойдя мечеть — идти было легко, потому что сила тя­жести здесь не регулировалась,— она вышла к лунодрому и невольно остановилась, вдруг ощутив тяжелую пси-ат­мосферу этого места. Стало казаться, что на нее со всех сторон смотрят внимательные глаза, а в глубинах лунных пород под кратером ворочается кто-то угрюмый, недобро­желательный, опасный и огромный, как энифский скало­грыз.

— Что остановилась? — с принужденным смешком спросила Видана у самой себя.— Только действие есть пе­реход возможного в действительное, как сказал бы дед. Вперед, лазутчик!

Она оглянулась на голубовато-белесую громаду Земли над краем кратера и шагнула к границе лунодрома.

Галеон «Керманшах» — пятиметровой толщины чечеви­ца с рядом выпуклых «глаз» по ободу — стоял у грузового терминала с открытыми люками. Юркие, шестиногие «ящерки» — «руки» витса-погрузчика деловито таскали в его недра какие-то красно-фиолетовые пакеты и пучки труб. Людей возле галеона, как и вообще на территории базы. Видана не увидела. Внутренним зрением определив положение операторов и членов экипажа, она обошла га­леон кругом и нырнула в люк, который витсы обходили. Коридор, начинавшийся от него, вел к жилому сектору галеона и в кокон-рубку, где «светились» аурой два че­ловека, по предположению Виданы — первый и второй пи­лоты.

Оба никак не ожидали появления в рубке погранични­ка, да еще женщины, и воззрились на нее из открытых коконов-кресел. Один, худой и сморщенный, не старик еще, но уже весьма почтенного возраста, застыл с откры­той банкой тоника; второй, молодой, смуглолицый и чер­новолосый, с глазами навыкате, перестал жевать бутер­брод, который он перед этим запивал горячим кофе.

— Ты что здесь делаешь? — удивился он, вздернув чер­ные брови; говорил пилот на таджикском языке.— Рахим, кто это?

— Женщина! — ответил пожилой, улыбнувшись, так что стал похож на печеное яблоко, и добавил: — Хоро­шенькая, да к тому же пограничник.

Видана не знала таджикского языка, но встроенный в уник инк перевел ей разговор пилотов.

— Добрый день, джентльмены,— приветствовала она их на интерлинге, прощупывая пси-сферы обоих; ей повезло, один из пилотов был тем самым драйвером, который уча­ствовал в транспортировке кластера монополей.— Я опер ЧП-вахты, и у меня к вам всего два вопроса.

— Как она сюда вошла? — снова обратился молодой к напарнику, отставляя стакан с кофе.