Контрольный выстрел

— Да, это наша общая беда — все еще слабое взаимо­действие интеллекта и инстинкта. Человеческая индиви­дуальность слишком абсолютна, чтобы человек мог выра­зить себя во Вселенной. Она ему не нужна. Впрочем, он ей такой — тоже. Хорошо, не буду настаивать. Но выслушайте хотя бы, что вам предстоит сделать в бу­дущем. По шкале важности эти задачи тянут на макси­мум — сто баллов.

— Я и так догадываюсь.

— Ну-ну, это интересно.

— Выход на центр эмиссара, нейтрализация эмиссара и его помощников, поиск Сеятелей и Конструктора. Не так ли?

В глазах Тота проступило нечто напоминающее сдер­жанное уважение.

— Я не ошибся в вас. Единственное уточнение: эмис­саров у ФАГа много, каждый контролирует свой район. В Солнечной системе он один, по уровню решаемых задач равен эмиссару Тартара или Чужой. Все остальные изве­стные вам личности — его помощники, в том числе и К-мигранты. Но есть эмиссары высших уровней: отвеча­ющие за Галактику, за скопление галактик, за местный участок сетчатой структуры домена, за весь метагалакти­ческий домен. Даст Бог, мы и до них доберемся, но в союзе с друзьями, которых вы перечислили. Не увлекай­тесь только нейтрализацией помощников эмиссара, это де­ло соответствующих служб. Всего доброго.

Ставр повернулся, чтобы уйти, но вспомнил, что хотел спросить:

— Если вы видите так далеко... в чем причина Войны? Черты лица Пайола Тота смягчились.

— Вопрос познавателя. Но для того, чтобы понять при­чину Войны, надо взглянуть на нее со стороны, с такого наблюдательного пункта, которого у нас, увы, нет! Фило­соф ответил бы вам, что, во-первых, термин Война не совсем корректен и ее следует все-таки именовать Игрой. Во-вторых, концепция Игры разработана не для того, что­бы в ней принимали участие люди, мы втянуты в нее помимо своей воли и вынуждены бороться за жизнь. Фи­лософ расставил бы все точки над «i», но я не философ.

Одно могу сказать с большой долей уверенности: в нашем регионе наступила временная стабилизация Игры. Сле­дует ждать следующего хода Игрока, в нашем случае — ФАГа. Вам необходимо как можно быстрее пройти оп­тимайзинг и сделать Д-прививку, хотя... последнее мо­жет повлечь фенотипическую коррекцию... Но вы — во­ин, ратный мастер, а воин не должен страшиться неиз­веданного. Не так ли?

— Спасибо, я понял,— сказал Ставр. Аудиенция закончилась...

— Ты о чем задумался так глубоко? — донесся пси-го­лос Виданы.

— Не понимаю, почему Тот уверен, что именно я дол­жен...

— Что?

Ставр окончательно осознал, где находится. В несколь­ко прыжков приблизился к девушке, стоявшей на одной из оплавленных глыб в позе памятника.

— Чего ты не понимаешь?

— Пайол Тот сказал, что я покончу с ФАГом, вот я и думаю — с чего это он взял?

Видана засмеялась:

— Панкратов-младший в роли Демиурга — это звучит! Не хочешь рассказывать, о чем вы говорили с Тотом, не надо, но не ускользай, я тебя хорошо чую, эрм. Что будем делать дальше?

— Красивый пейзаж, не правда ли? — сказал Ставр. Видана не рассердилась, только взглянула на край Солнца.

Спустя час дороги их разошлись.

Девушка получила приказ Железовского и отправилась на Землю для выполнения какого-то необычного эфанали­за вместе с Забавой. А Ставр получил допуск на посе­щение центрального Меркурианского визуально-оптиче­ского и ЭМ-регистрационного комплекса, наблюдавшего за Солнцем всеми доступными человеку средствами кон­троля. Услугами комплекса пользовались практически все службы Системы — от Института погодного прогноза до транспортной и аварийно-спасательной служб. Отец Ставра отправился вместе с ним, и Ставр почувствовал прилив сил и желание действовать. Он никогда не думал, что это может быть так приятно — чувствовать рядом на­дежное плечо отца.

В Бриарей, как называли комплекс наблюдения за Солнцем сами работники, входили, конечно, как назем­ные, так и космические станции слежения, антенные си­стемы, телескопы, фиксаторы полей, счетчики частиц и локаторы, но все каналы и линии связи с ними сво­дились непосредственно к центральному зданию комп­лекса, расположенному на ночной стороне Меркурия, где царил почти такой же холод, как и на обратной стороне Луны, но полного мрака никогда не было из-за эффектов светопереноса. Газопылевая пелена Меркурия, которую называли его «атмосферой», была очень разре­жена, однако ее плотности хватало, чтобы над ночной половиной планеты светился фиолетово-розовый колпак аврор-эффекта.

В Бриарей можно было попасть и через метро, но отец и сын во избежание лишних пересудов взяли аэр, включенный в опознавательную систему местной транс­портной сети, и Ставр мог оценить пейзаж вокруг ком­плекса и само здание — гигантский километровый купол из чешуйчатого материала, напоминающего панцирь че­репахи.

В зал управления они не пошли, а свернули в недра комплекса, предъявив инку охраны сертификат допуска. Опустились на нижний горизонт здания и вошли в мало­приметную дверь с надписью: «Аварийный выход».