Контрольное вторжение

— Вылезай, придурок! Или я тебе сейчас башку отстрелю! Слышишь, додо? Считаю до трех и стреляю. Раз, два… Ну? Где ты там?

Я медленно выпрямился. Меня мучили сомнения.

Все-таки наши или не наши? Судя по антигравам — наши. Однако этот толстяк говорил по-немецки с жутким акцентом, что совершенно невозможно для гражданина Солнечной Системы, ведь немецкий входит в список обязательных языков. «Враг», — сделал я неутешительный вывод. В плен не сдамся. Только вот перед тем как принять последний бой, нужно все-таки уточнить, кто передо мной? Уж очень меня смущали желтые такси, переоборудованные под боевые машины, да и форма некоторых стрелков до боли напоминала мундиры спасателей, пожарников и жандармов. Может быть, этот тип плохо учился в школе или у него генетическая неспособность к запоминанию языков?

— Оружие на землю. — Крикун наставил на меня карабин.

По тому, как он его держал, я понял, что этот парень не промахнется. Может быть, с языками у него и есть какие-то проблемы, а вот с меткой стрельбой никаких трудностей он не испытывает. Порвет позвоночник с первого выстрела, невзирая на двести метров расстояния. Кроме того, еще два бойца подняли лучеметы. Эти с оружием были на «вы», но эффектно покромсать мою драгоценную тушку они, скорей всего, смогут. Ну, знаете, как это бывает в кино: голова и куски туловища уже упали на землю, а ноги еще стоят. Кстати, на одном из этих бойцов была черная жандармская форма, а значит, сомневаться он не станет.

— Представьтесь! — крикнул я, решив, что терять мне уже нечего.

— Оно еще и разговаривает? — удивился жандарм. — Можно я ему ухо отстрелю?

— Ты совсем охренел, додо? — крикун вытаращил глаза и без акцента выругался на итальянском. — Сам представляйся!

— Имя! — рявкнул я. — И звание, — добавил я уже тише, так как от моего рыка один из стрелков чуть не нажал на курок.

Кто-то может сказать, что нельзя разглядеть дрогнувший палец с такого расстояния, на что я отвечу — очень даже можно. Особенно если ствол направлен лично на вас.

— Лейтенант Степанов, — сдался мой собеседник. — Солнечная Система. А ты?

— Рядовой Ломакин, Солнечная Система. Уберите оружие.

— Покомандуй мне тут. Чем докажешь, что ты рядовой Ломакин?

— Иди в задницу.

От столь сердечного пожелания лейтенант Степанов смягчился и немного подобрел. Это выразилось в том, что ствол его карабина отклонился от центра моего живота.

— Что ж ты сразу не сказал, что свой? Топай сюда скорей.

Я уже топал. Мне казалось, что я не видел своих уже очень-очень долго. Год, два, вечность. Все родное, домашнее и знакомое мгновенно приблизилось и обняло меня, защищая от дурацкого мира вокруг. Мира, куда нас никто не звал и куда мы не собирались приходить.

Мне сбросили веревку со второго этажа. Четверорукие немедленно проявили к ней плохо скрываемый интерес.

Сразу шесть экземпляров удивительно мерзких тварей повылезало из каких-то щелей. Очень сильно отвращало их поразительное сходство с людьми. Особенно бесило туповато-радостное выражение на лицах-мордах. Такое бывает у не очень умных людей, когда те понимают, что их оскорбили, но не знают, как ответить, и вместо ругани глупо улыбаются обидчику. Я срезал одного мутанта, прицелился во второго, но справиться со всеми, наверное, не смог бы. К тому же на помощь четвероруким примчалась стайка «стрекоз». Они закружились у меня над головой, яростно треща крыльям.

— Не шевелись! — приказал Степанов, и на моих противников обрушился шквал огня.

«Стрекозы» заметались. Одно из подбитых псевдонасекомых врезалось мне в грудь и сбило с ног. Стрельба немедленно прекратилась, и с третьего этажа спикировали два бойца с антигравитационными ранцами на спинах. Поднять меня наверх они не могли из-за низкой мощности летного оборудования, но зато сумели организовать хорошее огневое прикрытие. Монстры, почуяв запах жареного, который исходил от их попавших под обстрел соплеменников, благоразумно попрятались. Я вскочил на ноги, поймал веревку и намотал ее себе на запястье. Сильный рывок едва не порвал мне локтевой сустав. К счастью, подъем длился совсем недолго. Ровно через две секунды я был на втором этаже.

— Виктор, — представился крикливый толстяк, протянув мне широкую испещренную царапинами ладонь. — А фамилию и звание ты уже знаешь.

— Петр, — сказал я неожиданно осипшим голосом. — То есть Светозар.

Из моей груди вырвался глупый и счастливый смех, на глазах выступили слезы. Меня хлопали по спине, мне говорили что-то веселое и ободряющее. Надо мной беззлобно шутили и всеми силами старались показать, как мне здесь рады. Неужели все? Неужели и эта война закончилась? Когда я нашел в себе силы говорить, мы быстро перезнакомились. Жандарма, мечтавшего отстрелить мне ухо, звали Пабло. Его приятеля, одетого в оранжевый комбинезон с нашивками горноспасателя, — Карлом. Они дружно набросились на меня с расспросами, но Виктор начальственным жестом притормозил их.