Контрольное вторжение

Меня обогнала группа четвероруких человекообразных. Довольно крупное подразделение в составе дюжины особей. Они взрыкивали и подпрыгивали на ходу.

Некоторые лупили себя в грудь нереально большими кулачищами. Звук получался такой, будто бригада портовых грузчиков била пустыми пивными кружками по деревянным столам. Дабы меня случайно не перепутали с воинственными мутантами, я предпочел залечь на аккуратно подстриженном газончике и подождать, чем же все закончится.

При появлении четвероруких двигатели антигравов зажужжали бодрее и интенсивность выстрелов резко возросла. Я видел, как пассажиры такси очень трудолюбиво активируют гранаты и, не особо целясь, швыряют их вниз, на головы мутантам. Грохот от отдельных взрывов на несколько минут слился в непрерывный гул. Потом стало тише, и я неторопливо двинулся к перекрестку. Спешить в подобных ситуациях не стоило. С высоты меня сложно отличить от местного военного или даже от мутанта. В запарке какой-нибудь излишне ретивый деятель обязательно бросит в мою сторону осколочную гранату. И ведь не пожадничает, гад. Бросит, даже если она будет у него последней.

Учитывая данное обстоятельство, я с предельной осторожностью выглянул из-за угла. Перед моим любопытным носом немедленно сверкнул толстый лазерный луч. Тротуарная плитка под ногами взорвалась, каменное крошево больно расцарапало лицо. Я прыгнул назад раньше, чем понял, что стреляли именно в меня. Похоже, что в такси сидел как минимум один профессиональный стрелок. Может быть, даже киборг-охотник или робот. Любые шутки с ним могли закончиться очень грустно. Решив не рисковать, я обошел полуразрушенный дом, прополз на брюхе по сточной канаве и добрался до помойки. Воняло от нее ужасно, зато возможностей «слиться с местностью» среди мусорных куч было больше, чем где-либо еще. Я накрыл голову рваным полиэтиленовым пакетиком и продолжил наблюдение.

То, что я увидел, меньше всего напоминало сафари или геноцид несчастных животных. Все-таки это был бой, и нападающей стороной были мутанты. Как и в любом сражении, здесь имел место некий ценный объект, который одни хотели отнять у других. С тех пор как первые мартышки не поделили доисторический банан, принципиально ничего не изменилось. Только средства уничтожения стали значительно совершеннее, а ценности бессмысленней. И здесь, как это обычно заведено в подобных случаях, одни владели и защищали, а другие вожделели и нападали. Нападали мутанты. Объектом штурма служило большое круглое здание. Этакий трехэтажный цилиндр с плоской крышей. В мирные довоенные времена его фасад был полностью застеклен, и теперь, когда все витрины разбились, здание походило на несколько гигантских бетонных блинов, нанизанных на огромный столб. Эскалаторы и лестницы, ведущие с первого этажа на второй, обрушились, поэтому монстры не могли просто подняться по ступенькам. Им приходилось карабкаться по гладким колоннам под сильным встречным огнем.

На втором и третьем этажах я разглядел многочисленные огневые точки. В спешке сложенные из битых кирпичей и мешков с песком брустверы ощетинились огромным количеством стволов. Несмотря на наличие этих архаичных укреплений, бойцы и не думали прятаться. Они спокойно сидели на перевернутых ведрах, кучах строительного мусора, а самые везучие с удобством угнездились в ярких пляжных шезлонгах. Словно в тире они совершенно спокойно целились и стреляли в «стрекоз», вьющихся над крышами соседних зданий.

Самые трудолюбивые бойцы перебегали с места на место и рискованно свешивались вниз, чтобы пальнуть в очередного четверорукого, лезущего вверх по колонне.

После удачного выстрела монстр падал вниз и, жалобно стеная, уползал в недоступную для обстрела зону, а боец, бросив горделивый взгляд на своих менее успешных коллег, приступал к поиску новой жертвы.

Постепенно стрельба смолкла, стих стрекот крыльев, и мир окутала пугающая своей непредсказуемостью тишина. Стало слышно, как пыхтят монстры, укрывшиеся на первом этаже разрушенного здания, как щелкают лучеметы, переключаясь в режим экономного охлаждения. Наступил подходящий психологический момент для легализации моего присутствия.

— Эй, додо! — громкий крик прокатился по всей улице и отразился эхом в пустом мусорном баке рядом с моей головой. — Додо! Тебе говорю!

Я не шевелился, размышляя о том, кому же принадлежит такая странная кличка: «додо»?

— Вылезай из мусорки. Я повторять не буду. Гет ап, твою мать. Или стенд ап? Хенде хох, короче. Гитлер капут, блин, — крикун перешел на ломаный немецкий. — Кончай корчить из себя кошачье дерьмо, у меня на сканере твое сердечко отлично видно. Сейчас поджарю тебе задницу, будешь знать, как дохлым притворяться.

Кричали, похоже, мне. Рядом со мной на помойке больше никто не прятался, следовательно, это меня называли «додо» и мое сердце рассматривали на экране сканера. Я поднял голову. На втором этаже круглого здания разорялся плотный приземистый мужчина в серой спецовке. Он размахивал карабином, подпрыгивал и топал ногами, обутыми в большие альпинистские ботинки.