Контроль

Сегодняшнее пробуждение, когда он не мог понять, кто он такой, где он находится, как он тут оказался и что он тут делает, здорово напугало Тома. Возможно, Ахав был прав, что заставил его через это пройти, прежде чем начать Игру. Теперь он относился к своей задаче со всей серьезностью и ответственностью. Потому что теперь это касалось и его лично.

Более чем лично.

Что он будет помнить, проснувшись завтра?

Кем он будет себя воображать?

Быть может, не так уж и страшно провалиться в мир собственных фантазий.

А вот думать об этом было жутко.

Потому что, если как следует задуматься, в голову начинали лезть самые странные мысли.

Например, насколько реален мир, в котором ты сейчас живешь?

Не является ли он тоже чьей-то фантазией?

Причем не обязательно твоей!

Если Том имел власть над другими людьми, оказавшимися под воздействием оро, то почему не могло быть кого-то другого, кто точно так же управлял его фантазиями?

Что, если это был, к примеру, тот же Ахав?

Когда эта мысль впервые пришла ему в голову, Том резко надавил на тормоз и остановился, опершись на ногу.

Может, в этом как раз и заключалась Игра «серых» – подчинять себе людей и заставлять их делать то, что им было нужно?

Что, если с городом все в порядке, люди чувствуют себя замечательно, и только он один считает, что мир сошел с ума? И думает, что только в его силах этот мир спасти?..

Нет, не мир, а только свой город.

Стратфорд-на-Эйвоне.

Но это ведь тоже немало.

Но в таком случае для чего использует его «серый»?..

Только для того, чтобы собирать пакали?..

Или же это тоже не пакали, а что-то совсем другое?..

Что?..

В метре от Тома, шмякнувшись, разбилась об асфальт большая картофелина.

Том непонимающе посмотрел на размазанную по асфальту белую крахмальную массу.

И в ту же секунду еще одна картофелина ударила по заднему крылу велосипеда.

Том перевел взгляд на окна дома напротив.

Именно оттуда, со второго или третьего этажа по нему велся обстрел.

И хорошо, что это была только картошка.

Том не успел заметить, из какого окна вылетела следующая картофелина, угодившая ему в плечо.

Картошка была сырая, и удар, надо сказать, оказался весьма чувствительным. Не камень, конечно, но все равно больно.

А главное, обидно – за что?

Не дожидаясь, что произойдет дальше, Том оттолкнулся ногой от дороги и надавил на педали, спеша убраться из зоны обстрела.

Еще одна картофелина, запущенная ему вслед, разбилась об асфальт.

Резко вывернув руль, Том свернул за автобус.

Затор на перекрестке, разумеется, никуда не делся. Но люди все куда-то исчезли.

Разошлись, разбежались, разбрелись – да все что угодно!

Главное, что теперь Том мог спокойно проехать по краю тротуара.

На крыше одного из брошенных автомобилей, застрявшего в самой гуще пробки, на корточках сидел оройн.

Он был абсолютно голый. Короткие темные волосы на голове торчали во все стороны, как иголки у ежа. Поза его казалась расслабленной. Он сидел на корточках так, как этого никогда бы не сделал человек. Пятки его были плотно прижаты к крыше машины. Спина согнута в верхней трети. Плечи опущены и вывернуты немного вперед. Руки с расслабленными кистями лежали на коленях. Как будто он не мог ими пошевелить.

Едва только Том свернул на Виндзор-стрит, оройн тут же повернул голову в его сторону, вскинул подбородок и потянул носом воздух. Как будто он полагался не столько на зрение, сколько на обоняние.

Том улыбнулся и представил, что он каток-асфальтоукладчик. Впереди у него тяжелый, стальной вал, расплющивающий и раскатывающий горячий асфальт. Сзади – еще два больших, широких колеса, подминающие под себя бороздки выдавленного в стороны асфальта. Тяжело, но уверенно он катил вперед, ни на что не обращая внимания. Маневренность у него низкая, но то, что мешало проехать, он с легкостью подминал под себя.

Оройн уперся кулаками в край крыши, на которой сидел, и весь подался вперед. Вытянув шею, он дергал головой из стороны в сторону. И вдруг резко, рывком перепрыгнул на крышу соседнего автомобиля.

Он не видел Тома, но чувствовал его запах! И уверенно двигался в его направлении, перепрыгивая с одной разбитой машины на другую. И каждый прыжок он совершал чуть быстрее предыдущего.

Том вовремя сообразил, какую ошибку допустил. Из-под валов асфальтоукладчика повалили густые, плотные клубы пара, пропитанного едким запахом битума.

Оройн отшатнулся назад, недовольно тявкнул, повернулся к Тому спиной и принялся по-звериному тереть нос ладонью.

Миновав затор, Том вырулил на середину дороги и поехал быстрее.

Город дряхлел на глазах.

Прошло всего-то три дня, а Стратфорд-на-Эйвоне выглядел так, будто последние жители покинули его многие месяцы назад. Ветер носил по тротуарам клочья какого-то мусора, обрывки цветной упаковочной бумаги, пустые пачки из-под чипсов, обертки мороженого. Высоко вверх взлетали страницы старых газет, похожие не то на нелепых птиц, не то на израненных воздушных змеев.

И все это в полной, кажущейся невозможной тишине.

Тишина не казалась Тому зловещей – она создавала ощущение нереальности всего происходящего. Как будто перед глазами прокручивался фильм с выключенным звуком.