Константин Великий

Но они все-таки встретились перед его отъездом. И Фауста поведала Константину, что ее отец как-то проговорился: он не собирается отрекаться вместе с Диоклетианом. А после отречения главного августа намерен занять его место. Константин оказался в очень сложной ситуации. С одной стороны, он должен был поставить об этом в известность Диоклетиана. Но с другой — если он сделает это, то окажется виновником раздора двух верховных правителей. Как быть?

Фауста не оставила места для его сомнений.

— Ты хочешь, чтобы я тебя посадила на трон? — впрямую спросила она Константина. — Если да, то не мешай мне. Твой отец, женившись на моей сестре Феодоре, уже связал родственными узами вашу семью с нашей. Когда ты станешь цезарем, мы поженимся. И тогда против нашего общего семейного союза не устоит никто. Думаю, в узком семейном кругу мы сумеем тихо поделить всю страну. Так что лучше ты пока не раскрывай нашу семейную тайну.

Константин опешил. Ему не очень-то нравилась та роль воробья в танце журавлей, которую ему отводила его юная возлюбленная. Он поспешил попасть на прием к Диоклетиану, но у того случился приступ застарелой болезни, и он долго никого не принимал. А когда император поправился, в стране начались события, на фоне которых переживания Константина уже не казались столь важными.

* * *

Шел 303 год. Римская империя стояла на пороге трагических событий. Тысячи и тысячи невинных людей будут замучены самым жестоким образом. Прольются реки крови. И отнюдь не внешние враги станут тому причиной. Приказ начать массовые пытки и убийства поступит от отца нации Диоклетиана.

Историки расходятся во мнении относительно того, кто был инициатором последнего по времени (но не по жестокости!) гонения на христиан в Римской империи. Кое-кто уверяет, что Диоклетиана на это подбил жестокий цезарь Галерий, воспитанный ярой язычницей. У такой точки зрения есть веские основания.

Мать Галерия, Ромула, почитательница бога лесов и дикой природы Сильвана, чуть ли не ежедневно устраивала сакральные пиршества с неизменными жертвоприношениями. Тех, кто отказывался в них участвовать, она проклинала. Не менее суеверного сына с самой юности она воспитывала в ненависти к христианам и призывала уничтожать этих людей, как лютых врагов.

Верховная власть за полтора десятилетия сильно испортила Галерия. Вот как описывает Лактанций младшего соправителя Востока:

«Он начал всем досаждать, желая, чтобы его именовали рожденным от Марса, как второго Ромула, основателя Рима… Он держал медведей, по дикости и величине не уступавших ему самому. Когда он хотел позабавиться, приказывал кликнуть кого-нибудь из этих зверей. Люди отправлялись не просто им на растерзание, но в качестве простой пищи: когда их тела разрывались медвежьими зубами, Галерий с превеликим удовольствием хохотал. И никогда не совершал он трапезу без лицезрения человеческой крови.

У него не было ни одного ничтожного наказания: ни ссылок на острова, ни тюрем, ни рудников — но обыденнее и доступнее для него были огонь, крест, дикие звери. Домашние рабы приводились к послушанию пикой. В курии отсечение головы предоставлялось в виде любезности, и эту благородную смерть получали за старые заслуги…

То, что предки по закону войны совершали в отношении побежденных, Галерий хотел устроить в отношении римлян и римских подданных…»

А вот свидетельства летописца о жестокостях Галерия при переписи граждан, которая служила основанием для налогообложения:

«Сыновей вешали в присутствии отцов, вернейших из рабов мучили против воли хозяев, жен — в присутствии мужей. Если их признаний недоставало, люди сами себя оговаривали, и когда боль одерживала верх, признавались в том, чего не имели… Даже умершие не освобождались от податей, так что уже ни жить, ни умереть нельзя было, не платя при этом. Одни нищие жили превосходно, их собственное несчастье защищало от всякого рода насилия…»

* * *

Для Галерия мучения других и пытки были удовольствием. Поэтому он с таким упоением взялся за выполнение указа Диоклетиана о гонениях на христиан. Кстати, поводом для начала этого жесточайшего гонения послужил банальный, казалось бы, случай.

Диоклетиан любил слушать предсказателей будущего. В те времена в Римской империи были широко распространены различные формы предсказаний. Но самыми уважаемыми и достоверными считались гадания по внутренностям, чаще всего по печени только что убитого и еще теплого животного. И вот однажды, во время очередного жертвоприношения, на котором присутствовал и Диоклетиан, верховный гаруспик (так звали прорицателей будущего) очень разволновался и сказал, что не может сделать предсказания — потому как печень закланной жертвы не подает никаких знаков, обычных при гадании. Диоклетиан велел заколоть еще одно животное. Результат оказался тем же, несмотря на все старания гаруспика.

И вдруг верховный жрец громко заявляет:

— Свершению таинства мешают присутствующие нечестивцы-христиане. Они тайно осеняют себя крестным знамением, и это не позволяет по внутренностям животного увидеть будущее.