Константа

Я, отводя голову, чтобы незаметно убрать влагу с глаз, заметила сцепленные в замок пальцы Ли, опустившей голову и закрывшей глаза. Ее чуть подрагивающие, даже будучи сплетенными, пальцы. Когда Таша делала то же самое что и я — отводила голову, прикасаясь пальцами к глазам, тихо, сорвано выдыхая. И мне именно в этот момент пришло важное осознание — я очень сожалею, что не была знакома с Тисой. По которому сейчас незримо, неслышно, но чрезвычайно ощутимо прозвучал реквием у сильных женщин, стоящих рядом со мной. Прозвучал реквием у сильнейших мужчин, окружающих меня. Насколько нужно быть человеком, чтобы так скорбели такие люди.

А пожилой человек, повернув и немного склонив голову в сторону Кирилла, поправился:

— Сыновья.

Легкая бледность коснулась лица Кира, обычно чрезвычайно холодного человека, воплощения самого понятия самоконтроль. И он почтительно склонил голову. В поклоне и признательности. Легкая, краткая дрожь его темных ресниц, сокрыла в темени зелено-голубой прохлады что-то такое, от чего мурашки по коже.

Голос подал Костя, с глубоким почтением и мужской признательностью, вновь обратив на себя взор глубоких карих глаз:

— Мы благодарим вас и ваш род.

Старец кивнул еще несколько секунд глядя в его глаза, потом снова заговорил:

— Я хотел бы, чтобы ты и твой брат сели рядом со мной и моим сыном, — едва заметное ведение подбородком в сторону Зели за его плечом.

— Это честь, Ахмад Муратович. — Снова почтительный ответ Кости.

Старец отвел от него взгляд и позвал:

— Эмин.

Почти сразу чуть правее от него выступил рослый, статный кавказец. Краткая реплика Ахмада Муратовича с вопросительной интонацией на осетинском и тут же ровным, вкрадчивым голосом негромкий ответ. Ахмад Муратович кивнул ему и вперил взгляд за его спину:

— Давид.

Рядом с Эмином встал очень похожий на него, но моложе и спортивно сложенный кавказец. Ахмад Муратович довольно долго смотрел ему в глаза, а потом, приподняв бровь, что-то спросил. Вязкая тишина в зале. Эмин только разомкнул губы, но не произнес ни слова, потому что Ахмад Муратович бросил на него краткий, упреждающий взгляд.

Давид, глядя ему в глаза, протяжно выдохнул и отрицательно мотнул головой. Пожилой мужчина еще несколько секунд пристально смотрел ему в глаза, затем произнес неожиданно на русском:

— Не делай того, за что стыдно было бы Амиру, Давид. Горы не краснеют, родители — да, а лучше бы горы, это пережить трудно, но возможно.

Давид отвел взгляд в сторону и вниз и, сглотнув, кивнул. Старец еще некоторое время на него смотрел, потом развернулся и направился к столу. И все почти тотчас пришли в движение, направляясь к столам.

Я, находясь под крайним впечатлением, только было направилась к столу, к которому шли женщины, но Саня, незаметно перехватив меня за локоть, подтолкнул к другому, стоящему недалеко от нас.

— Нет, нам за стол офицерского состава.

Я подавила фырканье, благодарно взглянув на усмехнувшегося него. Саня отодвинул стул мне и Лизе, когда Аркаша заботился о троне для Таши, но садиться мы не спешили, потому что стол с… главнокомандующими, что ли, дожидался, пока усядется пожилой Ахмад Муратович и лишь затем задвигались стулья.

И снова мы не спешили садиться. Кронпринцы стояли по обе стороны от нас, ожидающих у стола подходящих кавказцев.

— Фархад, — назвался подошедший первым к представившимся кронпринцам, пожимая им руки и приветственно кивая нам. Кронпринцы нас представили, потом приблизился тот самый Давид, затем еще двое молодых кавказцев примерно его возраста, обозначившихся Самуэлом и Гаспаром. За ними Тахир, Янар, Харис, Даниэль, Шади, Рамиз и, неожиданно, но высокая и стройная шатенка с четкими чертами лица и пронзительным взглядом, назвавшаяся Сарой. Очевидно, офицерский состав был утвержден заранее, ибо стол был накрыт ровно на шестнадцать человек. И все мы здесь.

Шестнадцать человек, явно впервые друг другу представленных так просто и открыто. Пять из них Анохина, в том числе три женщины из четырех в этом патриархальном кругу. То, что все были незнакомы прежде, что такое впервые, чувствовалось. Все были чрезвычайно осторожны и вежливы, будь то слова или действия; все часто взглядами на основной стол, отслеживая настроение и… расслабляясь. Да, пусть впервые, но собрались не для обсуждений важнейших вопросов или конфронтаций. Для знакомства. Взаимодействия. Скрепления.

Внутреннее напряжение спадало, этому способствовала и сама обстановка. Была подготовлена шоу-программа в виде красивых национальных танцев и песен на осетинском. Это нечто совершенно особенное, когда видишь вживую дань истории, традиции, вроде и шлифованную временем, но не утратившую смысл, сакральность, грацию и гордость — основу их менталитета.

Так неожиданно, но на столах был алкоголь, однако, почти никто не пил. Офицерский состав приблизительного одного возраста — все, в среднем, от двадцати пяти и где-то до тридцати трех-пяти. Разговор начался неожиданно. Плавно перетек с политики на экономику.