Константа

Еще через четыре недели, когда, можно сказать, жизнь шла своим чередом, точнее неслась бурлящим горным потоком и все произошедшее на фоне творящегося, казалось дурным сном, меня с утра едва поспевающую за своим востроногим шефом по телефону оповестили, что у Зели сегодня день варенья и мы приглашены к сему суровому кавказскому мальчику на празднование его сорока лет. Дресс-код: строгое закрытое платье в сдержанной палитре, волосы убраны, макияж не яркий, ибо все же именинник человек традиций в большинстве своем и на его празднике будут люди, которые еще более человеки традиций.

Дернув Данку на шопинг, пошедшую вроде как за компанию, но по итогу набравшую еще больше шмотья чем я, мы с трудом загрузили покупки в багажник ее нового бордового кошака, а потом два раза потерялись в столичном движе от моих машин сопровождения, за что я немедленно опиздюлилась по телефону от Константина Юрьевича и умоляла чокнутую примоститься где-нибудь, чтобы нас нагнали мои стражники, но нас быстрее нагоняли психопаты из «стопхам» со своим имбицилизмом, не осознающим, что когда мало мест для парковки, им свои ебучие наклейки надо шлепать на двери администрации и мэрии, что должны озаботиться дефицитом парковочных мест; а не людям, которым срочно надо воткнуться куда-нибудь, чтобы выжить.

Мы выгрузили пакеты сначала у нее, потом поехали ко мне, потом опять к ней, потому что по случайности оставили платье для кавказского др в ее могучей кучке, о которую споткнулся вернувшийся домой Вадим, едва не снесший дверной косяк головой и хотевший было поругаться, пока мы истерично рылись в океане пакетов в поисках моего платья, потому что меня дома уже стилисты, но Вадим быстро сменил гнев на милость, когда чокнутая начала кидаться в него вещами купленными ею для него. Все-таки метросексуал в доме это чудесно. Вот у Анохина со строгими предпочтениями в цветовой гамме, не дающими разогнаться моему вкусу, прямо проблема с этим, ибо я не хочу ходить с синяком под глазом в той расцветке, которая мне нравится в одежде и которая совершенно точно подошла бы ему, но ох уж этот консервативный дяденька…

Дома, засунувшись в платье, сидящее на фигуре идеально и элегантно, несмотря на свою строгость, я терпеливо сносила пыточную экзекуцию лютых стилюг, поглядывая на текущую безрадостную ситуацию на криптобиржах и размышляя, как бы разыграть партию поэффектнее.

Костя прискакал вскоре и успел немного перекусить, смотаться в душ, обрядился в умопомрачительный костюм тройку, и, развалившись на кровати, терпеливо дожидался меня, которой в третий раз укладывали волосы, потому что мне не нравилось. Не нравилась в основном ситуация в трейдинге, но когда я отрывала взгляд от экрана планшета, мне автоматом не нравилось то, что было в зеркале. Надо бы забрать из провинциального захолустья Сержа с Алексом, вот кто сечет в гриме на любой ебальник. Чокнутая, вроде бы, половину своих кардиналов сюда перетаскала, надо бы еще и мейк-маэстров, завтра у нее потребую…

Когда мне придраться было не к чему, как я не старалась, я с богом отпустила облегченно вздохнувших стилюг, которым щедро отвалил баблишка командор и, выпроводив их, вернулся в спальню, где я подбирала себе сносную ювелирку.

Остановился позади, мягко притягивая за талию к себе, заставляя выпрямиться и прижаться спиной к его груди. Я бросила взгляд в зеркало, на наше отражение, и застыла. Залипательно. Нереально просто.

Все-таки в строгой и при этом стильной классике, без фанатизма, есть особый, утонченный вид эстетики.

Его рука плавно с моей талии поднялась выше. Взгляд глаза в глаза и улыбка в золотистом оттенке, когда сжал грудь. Сорвав дыхание на выдохе.

Повернула голову, и провела кончиком носа по его шее, покрывающейся мурашками. Втягивая его запах, его и парфюма, тихо произнесла:

— Меня только собрали на военный фронт и… снова, в общем, красноармейцы атаковали.

Повернул и склонил голову, мягко касаясь губ, почти не крадя помаду отпечатками на своих. Улыбнулся, показывая вынутый из кармана серебристый квадрат. Вакуумник, не раз протестированный. Доводящий меня до срыва в среднем меньше чем за минуту, что всегда пьянило Константина Юрьевича, с упоением сцеловывающего мой оргазм с подрагивающих губ.