Константа

— Гибче становится. Снова не высыпается, но уже по другой причине, — удовлетворенно затемнив экран и откладывая телефон на край стола в забегаловке, произнесла Данка. — С утра Кот ему с час мозги компостировал, но разошлись без крови. Против обыкновения, так понимаю. И против обыкновения весьма довольные Алексеичи. Кот даже никого морально не выебал по дороге, пока из офиса уходил, и Вадим не накатил, как обычно было, когда ему Кот звонил, пока мы в разъездах были. Ну, еще бы, ниша ебыря мозгов у Вадима теперь занята, и он как бы не против такого ебыря, — снова подражая бабе из «деревни дураков» поправила грудь, заставив меня умильно потрепать хохотнувшую ее по щечке, думая как нам с мужиками повезло, а им с нами еще больше, чтобы вечером того же дня осознать, что чем сильнее любишь, тем больше можешь ненавидеть.

Начиналось все безобидно. Константин Юрьевич заскочил вечерком, отожрал харчей и, обозначив, что у него пара встреч, попросив принести одежду, направился в душ.

Одежду я принесла. Отложив на край раковины, взяла его телефон, где высветился текст пришедшей смс и удалилась из ванной.

Внутри полный пиздец. Просто полный. Тягая кофе в обеденной, неотрывно смотрела в экран его телефона, лежащего передо мной, не давая ему затемниться и раз в сотый перечитывала смс от незабитого в память телефона абонента:

«Извини, но давай встретимся на час позже, там же. Рейс задержали, мне еще домой заскочить, не могу же я к тебе прийти абы как)»

И смайл сердечка и поцелуя.

Костя, вышедший из ванной, на ходу застегивающий манжеты, направился ко мне. Сел в кресло рядом и забрал мою чашку. И свой телефон.

— Это что? — глухо спросила я, глядя в столешницу, где еще секунду назад был его мобильный.

— Это Венера. — Спокойно обозначил он, сделав глоток и открывая сообщение. — Фривольность ее обычный стиль.

— Видимо, тебе он по душе, — все так же глядя в стол, приподняла бровь и уголок губ, уговаривая себе остаться в рамках рациональности и сжимаясь от этой рациональности: первое, что делают бабы, когда не хотят верить — уговаривают себя подождать и дать ему объясниться. — Ты с ней спал?

— Да.

Я задержала дыхание, прикрывая глаза и переживая внутри такой силы взрыв, что это прорвалось дрожью в кончиках пальцев. В разбиваемом злостью разуме проносились противоречивые мысли «нахуя он это сказал?!» и «слава богу, врать не стал!».

— Женя, не теряй голо…

Прервался. От пощечины. Сначала подумала, что вздрогнул и лишь мгновение спустя поняла, что был подавлен рефлекс. Сломать мне руку или ударить в ответ.

— Больше никогда не делай подобного. — Сквозь зубы выдал он глядя в пол, пока встряхивала горящую огнем ладонь, прищурено глядя на него и давая упиться клокочущей ярости свидетельствами того, как алеет выбритая кожа лица.

— Когда в последний раз ты с ней трахался? — ласково улыбнулась, разворачиваясь на стуле и с интересом глядя на него.

— Женя, сколько у тебя было мужиков до меня? — злость напитывала Анохина. Золото в глазах густело, черты лица будто острее. Но подавил себя почти сразу. Не смотрел на меня. Вообще. Все так же обманчиво спокойно в сторону и вниз.

— Ни один из них мне подобного не пишет, потому что я умею заканчивать отношения. — Хмыкнула, склоняя голову, оценивая слабый след удара. Надо было посильнее. Этот сойдет быстро. — Показать, как надо заканчивать?

— Нет. — Спокойно и правдиво.

Я прикрыла глаза, нервозно улыбаясь и понимая, с кем именно я сейчас говорю. Понимая, к чему он сейчас может вывести. Это очень опасно, когда разговариваешь с Анохиным и думаешь, что ты на коне. Очень опасно и очень наивно, ибо ты на коне, пока ему это удобно. Как бы со стороны не выглядело, танцуешь не ты, танцуют тебя, потому полностью терять мысли и самообладание нельзя.

— Когда ты спал с ней в последний раз?

— Три месяца назад. С ней и еще с тремя. Попеременно.

Нельзя. Нельзя терять контроль, иначе он возьмет единоличный над обоими.

— Тебе мозгов не хватило обозначить своей шл… бывшей, что написывать тебе надо осторожно, коли ты тут в новые отношения ударился? — прозвучало почти спокойно.

— Она не моя бывшая, отношений у нас не было. — Отрезал он все так же не глядя на меня. И как Костолом, на которого он не смотрит, и которого он тоже вероятно в ярость приводит, сдерживался только? А у человека психопатия, между прочим! Может этот вот и стал причиной, блять?.. А Костя, тем временем, сухо продолжал, — о том, что я занят, в курсе все девушки с которыми у меня были половые контакты и которые имели виды на что-то большее. Она тоже в курсе.

— Да я вижу. — Фыркнула, кивнув на его телефон. — А встречаешься ты с ней, видимо, для того, чтобы ей лично обозначить что ты занят, да? Ночью не ждать? Человек вон приготовился, иди тоже… а, ты уже. В душ вон сходил, побрился. Везде хоть?